Агнец Божий
Шрифт:
Конкретная и живая истина есть Христос: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14, 6). Вл. Соловьев очень верно заметил, что «единая и неизменная истина, заложенная в человечестве сначала как чаяние (для языков) и как обетование (для народа Божия) становится событием чрез явление во плоти действительного Богочеловека Иисуса Христа». [221] То, что для язычников и для евреев было только будущим и поэтому отвлеченностью, для христиан стало событием, то есть полной конкретностью. Истина для христианина никогда не бывает только чем-то общим, но всегда – делом его жизни. Тот, кто отвергает истину как живое событие, тем самым отвергает и ее саму. «Всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца» (1 Ин. 2, 23). «Кто не любит, тот не познал Бога» (1 Ин. 4, 8). «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец» (1 Ин. 4, 20). Кто говорит, что имеет веру, а дел не имеет, того вера «мертва сама по себе» (Иак 2, 17). Послания св. ап. Иоанна и св. ап. Иакова есть не что другое, как настойчивое напоминание и заострение того, что сам по себе абстрактный принцип бессодержателен и даже порочен, если только он не превращается в жизненное событие. Недостаточно исповедовать единого Бога как далекую сверхмировую силу: Его надо принять и исповедовать в облике Его Сына Иисуса из Назарета. Недостаточно философски осмысливать проблему Бога, но надо еще и любить – быть носителем любви, ибо без любви познание Бога невозможно. Недостаточно признавать догмы, как теоретическое выражение истин, надо ими руководствоваться в своих трудах, ибо без дел все догмы превращаются в прах. Превращение истины в событие, явленое прежде всего во Христе и должное осуществляться в бытии всякого христианина, это то основное, что отличает Христианство от всякой философии и от всякого теоретического мировоззрения.
221
В. Соловьев.О
И если бы вдруг случилось, что некая отвлеченная истина противодействует жизненной истине, которая есть Христос, то восточный христианин скорее отказался бы от отвлеченной общей истины и остался бы со Христом, как с жизненной конкретной истиной, ибо он не только готов к этому, но и подготовлен. Он, как объясняет Н. Бердяев выше приведенные слова Достоевского, готов «пожертвовать мертвой истиной пассивного интеллекта во имя живой истины целостного духа» [222] , ибо «истина не есть дублирование, повторение бытия в познающем. Истина есть осмысливание и освобождение бытия». [223] Но ведь осмысливание и освобождение бытия возможно только во Христе и через Христа, ибо только Он открыл Себя как Смысл бытия и как его Спаситель от бессмысленности, суетности и смерти. Поэтому слова Христа, «Я есмь Истина», имеют не только морально-религиозный, но и, как говорит Бердяев, «абсолютный философский, гносеологический смысл». [224] Будучи полнотой бытия – Божественности и Человечности – Христос тем самым есть и полнота Истины, но полнота не абстрактная в виде общего принципа, но в конкретной жизненном облике живой личности. У современных западных философов это отождествление истины со Христом вызывает раздражение, они считают его нелепостью, [225] как некогда считали и греки (ср. 1 Кор. 1, 20), ибо современные философы (как некогда и греки) воспринимают только отвлеченную истину, поэтому отвергают все, что раскрывает её как событие. В этом и кроется огромное различие между христианским и современным способом мышления. Между тем восточный христианин слова Христа «Я есмь Истина» переживает как реальность и остается с этой Истинной даже тогда, когда этому противится какая-нибудь абстракция.
222
Н. Бердяев.Философия творчества, культуры и искусства – М. – 1994 – С. 66.
223
Там же – С. 65.
224
Там же.
225
Например, по мнениюK. Jaspers'а, Христос как вочеловечившийся Бог, с философской точки зрения, невозможен; Христос, как реально явленный Бог, ужасающаяя вещь. По мнению, K. Jaspers'а, Христос может быть понят только как шифр (обозначение, символ), а не как «воплотившийся Бог» (Der Philosophische Glaube angesichts der Offenbarung, Munchen 1963, Стр. 225, 227 – (примечание автора – А. М.).
Это соотношение истины со Христом – «Богочеловек есть Истина» – определяет и все другие ценности. В переживании восточного христианина всякая ценность сомнительна, если она не имеет прямой связи со Христом, то есть, если Христос исключен из ее осуществления, ибо в таком случае предполагаемая ценность становится ложной и даже превращается в воплощенное зло, разрушающее бытие, вместо того, чтобы служить его совершенствованию. Какой бы ни была ценность, она истинна только тогда, когда излучает Христа, что подтверждает её истинность. Будучи Мерой истины, Христос тем самым есть и Мера всех ценностей. Настойчивое указание на автономию ценностей восточный христианин переживает как попрание и даже отрицание Христа. Это переживание нашло удивительно глубокое отражение в «Краткой повести об антихристе» (1900) Вл. Соловьева.
Став владыкой земли, антихрист, как известно, созвал Вселенский собор Церквей, в котором приняли участие представители трех основных конфессий, которые он намеривался объединить. Открыв собор, антихрист обратился к представителям этих конфессий с вопросом: «что для вас всего дороже в христианстве?», [226] ибо он как раз и хотел дать им то, что для них дороже, и таким образом завладеть их сердцами. Задав этот вопрос, антихрист замолк в ожидании. В храме раздался «глухой гул». Участники собора «перешептывались между собой», видимо, не находя нужного ответа на этот роковой вопрос владыки. Подождав несколько минут, антихрист обратился к представителям каждой конфессии отдельно, уже указывая, что конкретно для каждой из них дороже всего в Христианстве. Он решил, что для католиков дороже всего «духовный авторитет», выражением которого является папа римский. Но так как папа римский в то время был изгнан из Рима, то антихрист постановил вернуть его в Рим и восстановить «во всех правах и преимуществах». Самое дорогое для православных, по мнению антихриста, это «священное предание», поэтому он решил создать Всемирный музей христианской археологии для изучения и хранения «памятников церковной древности». Как самое дорогое для протестантов он определил «личную уверенность в истине и свободное исследование Писания», поэтому он решает учредить Всемирный институт для свободного исследования Священного Писания. За все эти великие дары антихрист не ожидает и не хочет от христиан ничего, кроме того, чтобы они «по сердечному чувству» назвали бы его «своим истинным вождем и владыкой» [227] и в подтверждение этого взошли бы к нему на эстраду, с которой он обратился к присутствующим. И действительно большая часть представителей трех конфессий подчинилась приглашению владыки и взошла к нему на эстраду.
226
Вл. Соловьев.Три разговора – Москва – 1991 – С. 173.
227
Там же – С. 174-175.
Однако в зале все же остались три небольшые группы христиан представителей разных конфессий во главе со своими руководителями: группа католиков с папой Петром, группа православных с епископом старцем Иоанном и группа протестантов с профессором Паули. Они не взошли на эстраду, что красноречиво говорило о том, что то, что правитель считает самым дорогим для каждого, именно для них и не представляет особой ценности. Тогда антихрист еще раз обратился к этим, как он их назвал, «странным людям», спросив: «Что еще могу я сделать для вас?.. Что всего дороже для вас (выделено автором – А. М.) в христианстве?». [228] Вопрос был поставлен очень четко и требовал ответа. Тогда поднялся глава русских православных христиан епископ Иоанн и от имени всех присутствующих произнес: «Всего дороже для нас в христианстве сам Христос – Он Сам(выделено автором – А. М.), а от Него все, ибо мы знаем, что в Нем обитает вся полнота Божества телесно. Но и от тебя, государь, мы готовы принять всякое благо, если только в щедрой руке твоей опознаем святую руку Христову. И на вопрос твой: что можешь сделать для нас, – вот наш прямой ответ: исповедуй здесь теперь перед нами Иисуса Христа, Сына Божия, во плоти пришедшего, воскресшего и паки грядущего, – исповедуй Его, и мы с любовью примем тебя как истинного предтечу Его второго славного пришествия». [229] Этот ответ был дан от имени всех, оставшихся сидеть внизу, христиан. Но этот ответ был произнесен епископом Восточной Церкви.
228
Там же – С. 177.
229
Там же.
Смысл данного ответа совершенно ясен. Самое дорогое в Христианстве не авторитет папы, не священное предание и даже не Священное Писание, но –Сам Христос. Все остальное имеет ценность и становится дорогим только потому, что связано со Христом. Поэтому епископ Иоанн и потребовал от владыки мира, чтобы тот исповедал Христа и тем самым раскрыл перед всеми присутствующими внутреннюю связь своих даров со Спасителем как Истиной. Ибо пока эта связь не просматривается, до тех пор и дары владыки двусмысленны. Ведь авторитет папы можно поднять, не вмешивая в это Христа, а всего лишь подчеркнув его земное могущество или выделив дисциплинарное начало. Уважение к священному преданию, как к памятнику прошлого, тоже можно воспитать, обойдясь без Христа. И исследованием Священного Писания тоже можно заниматься без Христа, как свидетеля истории народов и культур. [230] Епископ Иоанн заподозрил, что под дарами, которыми правитель решил одарить все три конфессии, как раз и кроется желание устранить Христа, что именно поэтому он так щедро и раздает их, не только не исповедуя Христа, но даже вступив с Ним в открытую борьбу. Именно поэтому епископ Иоанн и попросил владыку раскрыть истинный смысл своей щедрости, то есть прилюдно исповедать Иисуса Христа, Сына Божия и Спасителя
230
Подробнее об этом см.А. Мацейна.«Тайна беззакония» – Санкт-Петербург – 1999.
Для этой сцены характерно еще и то, что Соловьев вкладывает ответ чрезвычайной важности в уста епископа Восточной Церкви. Никто другой – ни папа Петр, как глава католиков, ни профессор Паули – руководитель собравшихся здесь протестантов не ответил владыке на вопрос, что дороже всего им в Христианстве. Это, конечно, не означает, что этим Соловьев хотел сказать, что для протестантов и католиков Христос не самое дорогое в Христианстве. Нет! Этим он только хотел подчеркнуть, что в переживании восточного христианина Христос занимает центральное место и что это очень ясно чувствуется, когда верующий человек, который желает определиться по отношению к той или иной ценности, сразу же начинает думать именно о Христе. Когда восточному христианину надо в чем-либо определиться, это постоянное присутствие в нем Христа приводит его к пониманию Христа как Меры всего. Восточная Церковь не стремится к идеальному выражению догматических истин, она не уделяет избыточного внимания доскональному упорядочению нравственных поступков человека, чрезмерному соблюдению дисциплинарных норм – все это для восточного христианина не настолько важно, как для западного. Ведь если Христос стоит в центре всех областей жизни, всех поступков и установок, если Он есть Мера и Норма их, тогда человеческое выражение догм, правил и установок может быть и несовершенным, и неточным – оно все равно свято, ибо в этих догмах, в этих правилах, в этих установках живет Сам Христос. Христос самая дорогая Ценность Христианства, поэтому Он, воплощая Христианство в ходе истории во всякой области – неважно в какой – в теоретической ли области догм, или в практической области нравственности, или эстетической области богослужения – уравновешивает всякое человеческое несовершенство.
Ни одна человеческая форма или формула не в состоянии выразить полноту Христа. Однако в основании каждой из них сокрыт Христос как Истина, Путь и Жизнь. Восточный епископ Иоанн не раздумывал над тем, приемлимо ли восстановление авторитета папы во всех прежних правах и преимуществах или оно само по себе неприемлимо; он также не думал о том, действительно ли послужит археологический музей для укрепления и углубления принципа предания; он не спрашивал, как будет работать Всемирный институт для свободного исследования Священного Писания. Епископ Иоанн всего лишь хотел узнать, какую связь имеют все эти ценности со Христом, как самой Главной Ценностью. Если они представляют собой излучение этой единственной самой Великой Ценности, тогда они могут быть и несовершенны, ибо все равно они святы в себе, и тогда христиане могут, нисколько не колеблясь, принять их и поблагодарить за них владыку. Однако, если они находятся вне связи со Христом, тогда их необходимо отвергнуть, даже в том случае, если по своей земной структуре они будут безупречны. Это вполне логический вывод, если только мы воспринимаем Христа как Первообраз. Ведь если Христос есть Божественная основа всего, тогда никто и ничто из того, что имеет ценность, не может быть вне Его. И тот, кто какую-нибудь ценность отделяет от Христа, тем самым отделяет ее от глубинного ее основания, следовательно, от самой сущности этой ценности. Вот почему Соловьев в своей повести позволяет именно епископу Восточной Церкви дать ответ анихристовому властителю мира, не умаляя этим ни католиков, ни протестантов, а только указывая на экзистенциальную подготовленность восточных христиан во всех случаях видеть во Христе Меру жизни.
Для восточного христианина первостепенно не Евангельское учение, ноСама Личность Спасителя. Христос как Богочеловеческая Личность – это и есть самое дорогое для восточного христианина в Христианстве. «Он Сам» – как подчеркнул в своем ответе владыке епископ Иоанн. Евангельское учение есть только выражение Личности Христа, Которым это Учение держится. Не Евангелие определяет Христа, но Христос определяет Евангелие и сообщает ему Божественность. Это же подчеркивает и Вл. Соловьев. [231] В своих лекциях, названных «Чтения о богочеловечности» (1877-81), которые он читал в Петрограде для широкой публики, Соловьев утверждает, что «Христианство имеет свое собственное содержание», то есть специфическое содержание, отличающее его от любой другой религии, «и это собственное содержание есть единственно и исключительно Христос. В христианстве как таковом мы находим Христа и только Христа – вот истина, много раз высказанная, но очень мало усвоенная». [232] Ведь «в настоящее время», – говорит Соловьев, – «в христианском мире, особенно в мире протестантском, очень часто встречаются люди, называющие себя христианами, но признающие, что сущность христианства не в лице Христа, а в Его учении. Они говорят: мы христиане, потому что принимаем учение Христа». [233] Эту установку Соловьев считает ошибочной, ибо в ней не содержится ответа на вопрос, «в чем же состоит учение Христа?» [234] После краткого обзора нравственной стороны Евангельского учения, где речь идет о человеке и о его отношении к ближнему, Соловьев не находит в нем ничего специфически нового, присущего только Христианству. В браминстве и в буддизме любовь и милосердие не только к людям, но и ко всему живому проповедовались гораздо раньше Христианства. [235] Даже учение Христа о Боге как Отце Соловьев не считает специфически христианским, ибо во всех религиях «название отца всегда придавалось всем верховным богам», а в персидской религии «мы находим представление о верховном Боге не только как отце, но и как отце всеблагом, любящем». [236] Догматическое и нравственное содержание Евангелий не заключает в себе, по мысли Соловьева, ничего нового, специфического, что отличало бы Христианство от других религий.
231
Еще до Соловьева такой же установки придерживалсяП. Я. Чаадаев(1794-1856), который выступал против библейского движения, которое в те годы распространяли в России пиетисты. Он утверждал, что воображать, что стоит только распространить Писание по всей земле, и земля обратится к истине и что Священное Писание исчерпывает Христианство, есть «жалкая мечта». Чаадаев отдавал предпочтение почитанию Христа в Евхаристии, а не чтению Библии дома (ср. П. Я. Чаадаев. Философические письма (в книге – П. Я. Чаадаев. Избранные сочинения и письма – Москва – 1991 – С. 138-139). Эти письма были написаны Чаадаевым по-французски; последние четыре письма были найдены советами в 1935 году – (примечание автора – А. М.).
232
В. С. Соловьев. Сочинения – Москва – 1994 – С. 107.
233
Там же – С. 107-108.
234
Там же – С. 108.
235
Ср. там же – С. 108.
236
Там же.
То, что отличает Христианство от всех других религий, «будет здесь учение Христа о Себе Самом, указание на Себя Самого как на живую воплощенную истину». [237] И это есть сама сущность учения Христа. Это учение сосредоточено не на человеке, не на Боге, но на Самом Христе: Он как Личность стоит в центре Евангелия. «Таким образом, если искать характеристического содержания христианства в учении Христа, то и тут мы должны признать, что это содержание сводится к самому Христу». [238] Христос и Его учение есть одно и тоже, ибо это учение есть учение о Личности Христа. Христос как живая и на земле явленная Личность составляет содержание Христианства, ведь Христианство в своей сущности есть религия Спасения. Но Христос спасает мир не тем, что Он говорит, но тем, что Он Собой являет: личностное единство Бога и человека. Личность Христа здесь главное, и на этой Личности сосредоточивается все, что есть на земле и на небесах. Это общее убеждение всех восточных христиан. В. Розанов, один из самых оригинальных русских религиозных философов, считает самым опасным для Христианства говорить не о Иисусе Христе, но о Божественном Учителе, ибо здесь функция (учение) заслоняет Имя, а значит – Личность (Иисус). Иначе говоря, теория здесь первенствует, а личности отводится второстепенное место. Таким образом извращается сама сущность Христианства, которую составляет не название Христа – «Равви, – что значит: учитель» (Ин. 1, 38), но Иисус, ибо только «пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних» (Флп. 2, 10).
237
Там же.
238
Там же.