Агония белой эмиграции

Шкаренков Леонид Константинович

Республиканско-демократическое объединение, о котором шла речь, не было похоже на обычную политическую партию. /165/ Оно было задумано как объединение организаций и не имело четко разработанной структуры. Одной из организаций, входивших в РДО, была «Крестьянская Россия», которую возглавляли бывшие эсеры А. А. Аргунов и С. С. Маслов. По существу она пользовалась полной самостоятельностью. В декабре 1927 г. в Праге состоялся съезд «Крестьянской России», на котором 18 делегатов, приехавших из разных стран, объявили о том, что их организация теперь будет называться «Крестьянская Россия — трудовая крестьянская партия» ²⁷ . Новое название не внесло, однако, никаких изменений в антисоветскую, контрреволюционную направленность деятельности небольшой группы эмигрантов, претендовавших на представительство интересов трудового крестьянства. Надеясь на развитие в России крестьянского «политического движения»,

новая партия обещала оказать ему содействие. Неизвестно сколько и куда конкретно, но руководители «Крестьянской России» засылали своих агентов на советскую территорию.

Внутри организации скоро возникли разногласия по тактическим вопросам. Появилось сообщение о выходе из нее ряда членов. Потом, в начале 1931 г., произошло объединение представителей «Крестьянской Россию с правыми кадетами из редакции газеты «Руль» (И. В. Гессен, А. И. Каминка, А. А. Кизеветтер, Г. А. Ландау) ²⁸ . На страницах этой газеты, которая считала себя независимой от каких-либо партийно-политических организаций, продолжали еще открыто звать к борьбе против Советской власти.

Незадолго до этого, в ноябре 1930 г., редакция «Руля» отмечала десятилетие своей газеты. Тогда в Берлин в адрес редакции поступали приветствия из разных стран: от бывших кадетских деятелей, от редакций эмигрантских газет, от разных союзов и обществ. ЦК «Крестьянской России — трудовой крестьянской партии» выражал уверенность, что «Руль» сохранит свое место и в дальнейшем. А комитет Торгпрома из Парижа не менее «твердо» заявлял, что скоро «свободное слово «Руля» зазвучит на родной земле». В одном из писем автор мечтал о перенесении редакции в Москву, в другом назывался более точный адрес — Петербург, Невский проспект. За что же ценили в то время «Руль» в лагере контрреволюции за рубежом? Ответ на этот вопрос мы находим в тех же «юбилейных поздравлениях». «Рулю» ставили в заслугу прежде всего «последовательную антикоммунистическую деятельность». «Политика, когда нет войны, — писал А. С. Изгоев, бывший член ЦК кадетской партии, редактору «Руля» И. В. Гессену, — на девять десятых делается газетами, и поэтому одно существование «Руля» уже само по себе есть жизненное политическое дело» ²⁹ . Но, несмотря на все эти прогнозы и пожелания, ровно через год издание «Руля» прекратилось. Судя по всему, резко уменьшилось число читателей газеты, и расходы не окупались. «Лучшего подарка мы не могли бы сделать большевикам, как прекратить наши зарубежные /166/ газеты», — писал корреспондент «Руля» из Лондона 17 октября 1931 г.

Наряду с РДО в ряде европейских городов — Париже, Берлине, Белграде, Софии — продолжали свою заседательскую «работу» (вели протоколы, принимали какие-то решения) небольшие, с каждым годом теряющие своих членов группы кадетской партии. Не раз возникал вопрос о целесообразности самого сохранения за границей каких-либо организаций кадетов. Об этом кадетские деятеля спорили между собой с самого начала своего пребывания в эмиграции.

Вот одна из архивных находок — протокол частного совещания «членов партии народной свободы», состоявшегося 14 декабря 1922 г. в Берлине ³⁰ . На четырех помятых страницах, исписанных химическим карандашом мелким, убористым почерком, излагается суть дебатов. Группа кадетов (И. Н. Альтшулер, А. С. Изгоев, А. И. Каминка, А. А. Кизеветтер, М. М. Липман, В. А. Оболенский и др.) под председательством И. В. Гессена пытались выяснить, стоит или не стоит объявлять о том, что партия как «политическая организация перестала существовать». Никакого заявления из тактических соображений решили не делать, но признали, что партия, вернее, ее остатки, разбита на несколько групп и течений, которые едва ли можно склеить. Выступая на совещании, А. А. Кизеветтер выразил тогда надежду, что «для кадетски мыслящих людей скоро откроется широкое поприще…».

Если же посмотреть протоколы заседаний некоторых кадетских групп, например парижской, за последующие годы, то нельзя не обратить внимание, что слишком часто на этих заседаниях речь шла о тактических разногласиях между эмигрантскими группировками, выступавшими под флагом РДО. Не кто иной, как сам его лидер Милюков, говорил о «выявлении и обострении» спорных вопросов, о назревающем серьезном конфликте и даже о «нападениях» со стороны «Крестьянской России». Ища выход из положения, в начале 1927 г. он предложил перейти от сотрудничества в «объединении» к «параллелизму», имея в виду, что каждая организация будет самостоятельно осуществлять издательскую и другую деятельность ³¹ .

Развитие

международной обстановки, досрочное выполнение первой пятилетки и достижения социалистического строительства в СССР опрокидывали многие прогнозы деятелей «демократического объединения». Когда 15 мая 1932 г. в Париже собрались 55 членов «объединения» во главе с Милюковым, то между ними, в своем, так сказать, кругу, разгорелся спор о том, как изменить «платформу РДО», чтобы она отражала действительное положение вещей. Договориться не договорились, но сохранившийся протокол собрания передает нам настроения этих людей: у одних — растерянность и тревога перед неопровержимыми фактами, у других — желание как-то не замечать их. «Даже при самой осторожной оценке сведений, исходящих /167/ из самых разных источников, — заявил один из участников собрания, — напрашиваются выводы об успехе индустриализации страны» ³² . В «своем кругу» говорили откровенно. Один из участников совещания заметил, что Россию нельзя уже называть страной аграрной, как это делалось в «платформе». Кроме общих фраз о «свободах», в ней ничего нет, она далека от «запросов трудовых слоев советского населения». Оказавшись в идейном тупике, «республиканско-демократическое объединение» уже не смогло из него выйти, прекратив вскоре свое существование. «Крестьянская Россия» тоже растеряла своих сторонников. Аргунов умер, а Маслов в преддверии войны постепенно стал изменять своим прежним установкам, все больше занимая, как свидетельствует Д. И. Мейснер, патриотическую позицию ³³ . История политической деятельности «Крестьянской России» показывает, насколько непрочными, эфемерными были эмигрантские объединения и какой условной была граница между разными политическими течениями, «левыми» и правыми эмигрантскими группировками.

Судьба партии кадетов за рубежом имеет много общего с историей остатков соглашательских партий эсеров и меньшевиков. Как уже отмечалось, все они раскололись на разные группы и группировки. Про эсеров и меньшевиков говорили, что они еще в начале двадцатых годов превратились из партий в эмиграции в партии эмигрантов. Они жили, по словам английского историка Роберта Вильямса, в абсолютно нереальном, вымышленном мире, строя свою антибольшевистскую деятельность на каком-то иллюзорном фундаменте ³⁴ .

Определенный интерес представляют «размышления об эсеровской эмиграции», которыми поделился в своем письме В. М. Чернову крупный деятель эсеровской партии В. В. Сухомлин. «Нет ни революционной партии, ни воли к борьбе» ³⁵ , — писал он, характеризуя состояние дел у эсеров, их настроения в начале 30-х гг. Разбитые на мелкие группировки, эсеры осенью 1931 г. предприняли попытку собрать в Париже представителей разных эсеровских организаций: так называемого областного комитета, нью-йоркской, пражской и харбинской групп. Они подписали декларацию, но практически никакого объединения не получилось. Единый печатный орган создать не удалось.

Эсеры продолжали участвовать в разных изданиях, втянувшись «в пучину болезненных антагонизмов и внутренних конфликтов» ³⁶ . Среди этих изданий особое место занимал общественно-политический и литературный журнал «Современные записки» (1920–1940), в котором сотрудничали не только эсеры, но и представители других эмигрантских группировок и направлений, многие писатели. Здесь печатались наряду с другими материалами и антисоветские статьи, работы мистического содержания, воспоминания «бывших людей». Публикация /168/ отдельных, действительно художественных произведений никак не меняла общую антисоветскую направленность журнала. Обещание редколлегии «Современных записок» создать орган «независимого и непредвзятого суждения» осталось только фразой, а сами эсеры, связанные с этим журналом, оказались группой разрозненной, разношерстной, людьми, по словам Сухомлина, «не то враждующими между собой, не то чем-то объединенными» ³⁷ .

В 1932 г. закончил свое существование эсеровский журнал «Воля России», выходивший в Праге под редакцией В. И. Лебедева, М. Л. Слонима, Е. А. Сталинского и В. В. Сухомлина. По своему содержанию этот журнал напоминал «Современные записки»: под флагом защиты принципов так называемого демократического социализма — антисоветизм, попытки поддержать антибольшевистские элементы в Советской России, оказать влияние на общественное мнение Запада.

В том же году прекратился выход газеты А. Ф. Керенского «Дни», которая издавалась сначала в Берлине, а потом в Париже.