Агония обреченных
Шрифт:
— Ну вот и все. Что дальше, мистер Бредли?
— Друзья зовут меня — Стэн. Оружие на катере есть?
— Разумеется, — удивился Роуч. — Забыли, куда я собирался плыть?
— Давайте. Давайте, давайте… — поторопил Бредли.
Роуч поднялся, достал из ящика для инструментов короткоствольный автомат, подсумок с запасными обоймами и гранатами, все это отдал Бредли, тот все тихо опустил за борт.
— Нам это ни к чему и в чужие руки не попадет, — пояснил он свои действия и деловито окинул катер взглядом. — Так. А где тут у нас «необходимый запас продовольствия»?
«Запас» оказался в носовой части, в ящике; оттуда Бредли извлек
— Что тут у нас… — Бредли развязал узел и заглянул внутрь. — Икра черная, осьминог, тушенка… — рассматривал он этикетки банок. — Коньяк… Дональд, вы словно на пикник собрались плыть, а не на войну!
Все то время пока Бредли «хозяйничал», Роуч безучастно сидел и с безразличием наблюдал. Он был выбит, подавлен. Он был потерян.
— Дональд, сейчас вы похожи на человека, которого завербовал агент иностранных спецслужб, — видя состояние Роуча, проговорил Бредли. — Очнитесь же вы наконец. Ничего же страшного не произошло. Свое задание по «Москиту» вы выполнили с честью, группа к вылету для выполнения задания готова. У кого и какие могут быть к вам вопросы? Что вы переживаете?
Роуч покачал головой и грустно улыбнулся:
— Умеете приободрить. Какие будут дальнейшие указания, шеф?
— Я вам не шеф, — жестко, чеканно проговорил Бредли. Помолчав, смягчил тон. — А указания будут. Точнее, предложение. В Вашингтон я сегодня уже не полечу, это дело я отложу на завтра. А сегодня я предлагаю отпраздновать наше успешное возвращение из залива Свиней, черт бы их побрал! — он кивнул на вещмешок и добавил просительно: — Ну не пропадать же добру, а?
Роуч глубоко вздохнул, словно вынырнул из водоворота и коротко махнул рукой:
— Согласен.
В двухместном гостиничном номере они просидели до утра. Говорили обо всем и ни о чем: о погоде и о коммунистах, о женщинах и о Гитлере, о папе-маме и о Советском Союзе. Особенно — и это удивило Бредли — Роуча интересовала тема полета Гагарина в космос.
— Скажу вам по секрету, — шутливо признался он Бредли, — космос — моя мечта. Как я завидую этому русскому, как бы я хотел оказаться на его месте.
К утру Бредли имел полный портрет, характеризующий Роуча. Позже до Роуча дошло: он рассказал Бредли о себе все, в то время как о нем он не узнал ничего.
— Вылет группы назначен на сегодня на двадцать один час. Из лагеря они уже отплыли, — уже утром, собираясь, затронул Бредли «тему»; ночью они о ней не вспоминали. — Выезжайте на аэродром, осмотрите самолет, сделайте последний инструктаж-напутствие группе, проконтролируйте вылет. Это ваша обязанность, между прочим. Завтра отправляйтесь в Новый Орлеан, оттуда свяжитесь с дядей и доложите, что группа благополучно вылетела. — Бредли поправил перед зеркалом узел галстука и обернулся. — Думаю, скоро вы окажитесь в Вашингтоне.
— Хорошо. В Вашингтоне как я смогу вас найти?
Бредли написал на клочке бумаги номер телефона и показал его Роучу, дождавшись, когда тот кивнет, он клочок сжег.
— Только на пару недель я хочу попросить отпуск. Устал. Как думаете, дадут?
— Ну, это как будете просить, — усмехнулся Роуч.
Уже прощаясь, Бредли спросил:
— Послушайте, Дональд, а почему бы нам не перейти на «ты»?
— Почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответил Роуч. Это был как раз тот случай, когда такая форма ответа была согласием и не выглядела невежеством.
Это было воскресенье 16 апреля; флот вторжения на полном ходу шел к берегам Кубы. В залив
Глава 14
Весь день воскресенья 16 апреля президент США Джон Кеннеди находился в подавленном состоянии и не находил себе места. То, что прочитал он в утренних газетах, повергло его в сильное смятение и одновременно поставило в тупик.
«Летчики военно-воздушных сил премьер-министра Фиделя Кастро подняли мятеж и нанесли бомбовые и ракетные удары по трем важнейшим авиабазам». Именно такое сообщение Ассошиэйтед Пресс с Кубы опубликовали многие газеты. Осторожничала лишь «Нью-Йорк таймс»; слишком влиятельной была эта газета, чтобы допустить даже неточность в вопросе такого характера и масштаба. В ней была опубликована осторожная статья Теда Шульца, присланная им из Майами, в которой никаких конкретных утверждений не было; в ней ставились лишь вопросы. Но какие это были вопросы!
Откуда «Кубинский революционный совет» мог заранее знать о дезертирстве летчика, если сам летчик, приземлившийся в Майами, заявил, что они весьма поспешно бежали?
Прочитав это, Кеннеди долго сидел, глядя в одну точку, играя при этом желваками. Он вспомнил заявление Кардоны; его опасения подтвердились; то заявление без внимания не осталось. Президент вышел из-за стола и стал расхаживать по своему кабинету в поместье Глен-Ора.
— Ты уже читал? — с порога спросил вошедший Роберт Кеннеди, брат президента.
Джон ответил коротким взглядом и вновь стал неторопливо расхаживать, опустив голову.
— Своим заявлением он подрезал сук, на котором сидит и подставил меня. Подставил всех нас. Его тщеславие слишком дорого обходится Америке. К тому же нам и своего головотяпства хватает, чтобы сносить еще чье-то.
— Ты имеешь в виду — самолет?
— Все вкупе. А самолет… это, совсем уже ни в какие ворота… Скажи, Бобби, так может работать спецслужба такой страны, как Америка? Как можно было готовить такую операцию и не продумать, не проработать детально! вопрос с самолетом?! Это даже вопросом-то назвать нельзя, это… — президент пожал плечами и так и не нашел определения. — Что, не знали, что у самолетов Кастро кабины с плексигласовым остеклением? Или что пушки у них расположены под крыльями тоже не знали? Не знали?! К черту тогда такую разведку. А если знали… тогда какого ж черта! Или это я должен был проверять самолеты и… чистить им ружья? Или что, — президент остановился посреди кабинета и с недоумением посмотрел на брата, — нельзя было провести бомбометание, прострелять пулеметы и сделать так, будто самолет действительно только что вышел из боя, этого нельзя было сделать?! Трудно?! Или ума для этого много надо? Привезли самолет, будто с выставки… весь в смазке… Мы из боя, мы стреляли!.. Бездари… Даже журналисты заметили! Не может быть мелочей при проведении такой операции. Не может.
Президент вновь заходил по кабинету, его брат, Роберт, молча сидел в кресле, опустив голову, словно сам был в чем-то виноват. Впрочем… в чем-то, наверное, все-таки был. Кто-то недодумал, кто-то недоработал, кто-то недопроверил, в итоге — вылилось.
— Нам же не отмыться, Бобби, — задумчиво проговорил Джон Кеннеди, остановившись у окна. — Мы же по уши вляпались. Ты знаешь, — президент обернулся, — мне кажется, согласившись на эту авантюру, я совершил главную ошибку своей жизни. Не надо было… И это накануне встречи с Хрущевым…