Аграрная история Древнего мира
Шрифт:
С ростом производства и, следовательно, с ростом спроса на рабов стараются покупать их как можно дешевле; ценили расторопность обращенных в рабов преступников: «velociorest animus improborum» [«дурная натура расторопнее»]. Ибо, хотя назначали премии за деторождение и выращивание детей, но при полном смешении полов (расположение к одной определенной рабыне развивало бы, например, склонность к симуляции болезни, как выдвигает это Варрон) сколько-нибудь значительное самовоспроизведение рабов было невозможно. Поэтому рабская казарма всегда нуждалась в прикупке рабов, и для этого дешевизна является решающим фактором, ибо производство с рабским трудом представляет собой страшное расточение человеческих сил (Menschenverschleiss).
Полное использование рабского труда ввиду колеблющегося спроса на труд (Arbeitsbedarf) есть одна из основных проблем римского поместного хозяйства (Gutsbetrieb). Как в настоящее время стоящие без работ машины «пожирают» проценты, так — в буквальном смысле этого слова и более прямым способом — то же делает заключающийся в рабах капитал (instrumentum vocale) поместного двора (Cato, г. г. 39, 2). Первоначально
494
В Элладе Мегара, например, поставляла Афинам платье для рабов.
Кроме рабов, и свободные рабочие были заняты в качестве поденщиков при уборке хлеба, сена, винограда, для вскапывания почвы, а также — для сбережения рабов — употреблялись для работ на нездоровой почве. Но эти свободные рабочие, которые были совершенно необходимы, особенно в период жатвы, все более и более теряли относительное значение, потому что их нахождение рядом с массами рабов казалось опасным, а также, конечно, в результате общих психологических последствий несвободы труда — совет Варрона постоянно, по возможности ежедневно менять свободных рабочих остается фактом, так как сомнения, выставленные Пернисом против толкования этого места, принятого Глазером (и вместе с ним Гуммерусом), на мой взгляд, несостоятельны. В качестве вспомогательных рабочих принимались в расчет еще в эпоху Варрона nexi, obaerati, которые должны были отработать должные ими суммы. В более раннее время можно было необходимых в страдную пору рабочих посадить на землю в качестве прекаристов (правовое положение таких же так называемых «свободных» сельских рабочих у нас, которым дают кусок картофельного поля без даваемой контрактом гарантии, чтобы этим их приковать к поместью для страдной поры — в противоположность «Instleute» [495] и другим рабочим по контракту — соответствует в Восточной Германии еще и теперь положению римского прекариста; см. Труды общества социальной политики 50, стр. 773). Но уже в эпоху Катона, по-видимому, широко было распространено сваливание работы по уборке урожая на предпринимателей, которые обходились с помощью свободных рабочих, или еще более простая продажа урожая на корню. Также и стада скота таким же образом сдавались для извлечения дохода (своеобразие катоновской схемы договора стоит в связи со слабостью предпринимателя в отношении капитала).
495
Instleute — мн. ч. от нем. Instmann — батрак, снимающий угол; безземельный крестьянин.
Вследствие такого решения проблемы сезонных рабочих идеальное поместное хозяйство II столетия до P. X., как его изобразил Катон в «De Agricultura» [«О земледелии»], и как центр производства, и как центр потребления, а также в относительно сильной мере и как потребитель труда, вступило в тесную связь с рынком; основное положение: ничего не покупать, что можно у себя произвести, имело, правда, вес как унаследованная мудрость, но структура поместного хозяйства уже тогда позволяла лишь в малой мере проводить его в жизнь, как это превосходно доказала прекрасная работа Гуммеруса: в эпоху Катона растет денежное хозяйство. Но с все расширявшимся ростом крупного владения и размеров производства — явления эти, конечно, не тождественны, но фактически развиваются параллельно — уже в эпоху Варрона появляются наряду с кирпичными заводами и гончарными мастерскими для надобностей сбыта и поместные ремесленники для собственной надобности, затем, вполне достоверно, и применение (у Катона, как и в Элладе, еще совсем отсутствовавших) рабынь для изготовления одежды для рабов [496] , устройство собственных маслодавилок, благодаря своей дороговизне доступных только обладателям значительного капитала. С другой стороны, в качестве типического явления в эпоху поздней республики уже появляются колоны.
496
Что ткачи– мужчины, о которых упоминает Варрон, работают для рынка, кажется мне (как и Гуммерусу) вероятнее. Они составляют устроенное при поместье приспособление для переработки хозяйственных излишков.
Поместных ремесленников мы, естественно, больше всего находим там, где крупное производство проникает в более бедные городами и обменом области, и даже для тогдашних средней величины поместий, как это определенно указывает Варрон, риск капиталом, который влекло за собой владение собственными обученными рабами-ремесленниками, в большинстве случаев был еще очень велик. Чем крупнее
Когда возникла мелкая аренда в форме двухстороннего bonac-fidei договора locatio-conductio [497] , нельзя с точностью определить: она появляется, как и в Египте, вместо и с формальной стороны чисто по просьбе совершавшейся передачи земли, старинного феодального прекариума. Для оценки социального положения колона уже в республиканскую пору следует указать на тот факт, что он не только (как и прекарист) в отношении к собственнику земли, но и, в противоположность прекаристу и (несомненно) арендатору государственной земли, в отношении к третьим лицам не пользуется никакой защитой владения, но только по иску, вытекающему из договора, может получить возмещение ущерба в случае, если собственник земли опять не отдаст ему участка. Уже в республиканскую пору повсюду увеличивается число coloni вместе с увеличением объема наподобие лавины выраставших, частью в виде разбросанного владения (Streubesitz), частью в виде замкнутого «latifundia» [«обширное поместье»] — естественно, главным образом на первых, но и на последних. С тех пор как исчезли надежды на аграрный переворот, естественно возраставшее в числе крестьянство в Италии могло рассчитывать лишь на аренду земли у становившихся все более и более крупными землевладельцев. В провинциях государство забирало массами конфискованные или иным путем приобретенные владения царей или аристократических фамилий, на которых сидели колоны или крестьяне на прекарном владельческом праве.
497
…bonac-fidei договора locatio-conductio… — ненарушимость контракта о найме (лат.).
Вопрос о том, выгоднее ли самому (т. е. с помощью рабов) вести хозяйство в поместье или сдавать в аренду колонам, научно разбирался уже в начале последнего столетия до P. X. На практике он мог решаться в пользу рабского труда до тех пор, пока этот последний так же дешево было пополнять, как и в республиканскую эпоху, но и тогда только для таких продуктов, которые производились в экстенсивном, в смысле труда, плантационном хозяйстве. Много пахотных земель (Getreide"acker) и в особенности лежащих далеко от центра (agri longinquiores) все растущих поместий сдавали, наоборот, вероятно, уже в эпоху Варрона (хотя он и не говорит об этом) также мелким съемщикам, как это бывало, вполне достоверно, позже; и чем меньше крупное поместье было приспособлено к производству продуктов плантационным способом, тем более должна была преобладать в нем сдача земли колонам. Ибо то, что колоны в этом смысле уже до Варрона стали представлять собой вполне типическое явление, вполне установлено, и в эпоху Цезаря (b. civ. [О гражданской войне] I, 34, 2) они социально и политически имели почти совершенно такое же значение в качестве «держателей» («Hintersassen») своего помещика (Gutsherr), как и его рабы и вольноотпущенники (liberti).
Колоны уже в позднереспубликанскую эпоху являются постоянными жителями поместья (Gutsinsassen), которые в качестве собственного имущества в большинстве случаев владеют лишь некоторым количеством скота и которым помещик сдает землю вместе с инвентарем и поэтому часто предписывает способ пользования ею в форме общего для всего поместья закона — характерно соответствующего нашим «рабочим распоряжениям» («Arbeitsordnungen»), — которые часто оказываются задолжавшими ему и затем благодаря залоговому праву становятся фактически прикрепленными к своему имуществу. Кроме того, поскольку аренда должна была быть арендой из части продукта, — что, впрочем, не может быть доказано для частного владения еще в начале императорского периода на Западе — естественно, каждый раз от условий отдельного случая зависело бы, рассматривались ли ни прежде всего как люди, которые брали на себя обязанность так вести хозяйство на данном мелком участке земли, чтобы собственнику поступало с него в виде части продукта как можно больше дохода, или же как арендаторы, которые за плату части продукта получают право согласно договору эксплуатировать этот участок. Но и при денежной аренде там, где собственник земли всегда предоставлял инвентарь, с самого начала возобладала первая точка зрения: это сам собственник земли «через посредство колонов» («per colonos») хозяйственно «эксплуатирует» («exerxet») свой участок.
На основании источников нельзя прямо доказать, что на колонов договором возлагалась обязанность работать на барском дворе в виде выполнения подсобных работ. Варрон молчит об этом. Что такие работы в период большой нужды в рабочих руках все же производились, это тем не менее a priori представляется в самой высокой степени вероятным. Согласно одному, впрочем, в этой интерпретации оспариваемом месту, впоследствии, если они работали для барского двора, они, как и почти все свободные рабочие древности, получали от землевладельца содержание и подлежали надзору инспектора.
Таким образом, с ростом крупного землевладения и масса свободного сельского населения — ведь колоны занимают частично территорию свободных крестьян — на праве необеспеченного владения осела на своей земле. Если первоначально войско в Риме, как и в каждом полисе, составлялось из самоэкипировавшихся земельных собственников, то после того, как стали принимать и безземельных «capite censi» в теперь уже экипируемое государством войско, все больше и больше на их место вступают колоны.