Ахиллесова пята
Шрифт:
– Ну и где же была эта Атлантида? И вообще, что с ней случилось?
– Ну... где была, есть много версий. Но лично я более склоняюсь к той, что была где-то здесь, на том месте, по которому мы сейчас плывем.
– То есть, вы считаете, что речь идет об ушедшем под воду острове?
– Почему острове? О материке. Вернее, части материка. Дело в том, что в ту пору Северная Америка и Европа еще составляли одно целое.
– Серьезно?
– Конечно. Вы попробуйте мысленно приложить Гренландию к Европе, в районе Британских островов и Скандинавии. Только не по береговой линии, а по подводной границе прибрежного шельфа. А с другой стороны, ту же Гренландию
– Ну... представила.
– Как-то не очень уверенно.
– Почему не уверенно? Представила, представила.
– И что получилось?
– Ну...
– Атлантика исчезла. Северная, я имею в виду.
– А что появилось?
– Новый материк. То есть старый, исчезнувший. Соединявший разъединенные ныне оконечности Старого и Нового Света.
– А как же он исчез, этот материк?
– Геологические сдвиги. Разлом земной коры. Кстати, место соединения двух распавшихся континентов – так называемый «шов» – проходило как раз по тому самому месту, где сейчас находится подводный Срединно-Атлантический хребет, который мы успешно пересекли около полутора суток назад.
– Неужели на самом деле земля может так разъединяться?
– И не просто разъединяться, а разрываться, раскалываться.
– Вот именно. Причем так, что ее бывшие части вдруг сразу отдалились друг от друга на такие огромные расстояния.
– Конечно, и это происходило не единожды. Незадолго до этого, ну... каких-нибудь несколько десятков миллионов лет... Южная Америка успешно оторвалась от Африки, с которой она некогда составляла единое целое. А изначально на Земле так вообще один-единственный материк существовал. Со всех сторон окруженный океанами и морями. Да это еще что. Земная суша ведь не только разъединялась, но и соединялась. Различные континенты сталкивалась. Нанося друг другу мощнейшие таранные удары.
– Что, на самом деле?
– На самом деле. По Евразии, например, было три таких удара. Со стороны Африки, тогда она еще, правда, называлась по-другому – Гондваной. А отчего, вы думаете, образовались все эти горы – Пиренеи, Альпы, Карпаты, Памир, Тибет, Гималаи? Все это как раз и есть результаты столкновения двух не желающих друг другу уступать гигантских масс земной коры.
– Кошмар, – женщина в элегантном, немного расклешенном манто нежного персикового цвета оторвала руки от высоких поручней, протянувшихся по всему периметру прогулочной части «шлюпочной палубы», и слегка поежилась, продолжая вглядываться в плотную темноту, поглотившую и беспокойный океанский простор, и нависшее над ним бескрайнее небесное покрывало. – Боже мой, ну разве можно себе даже представить, что такое могло произойти.
– Ну, может, представить и невозможно, – с легкой улыбкой ответил стоящий рядом с ней мужчина в бежевом плаще, – но произошло же. И еще произойдет. И вполне возможно, не единожды. – Он элегантным жестом пригласил даму продолжить их прерванную кратковременной остановкой прогулку по открытому пространству палубы, но уже в обратном направлении, двигаясь от носа лайнера к его корме. Они уже около часа гуляли на свежем воздухе по этой длинной и довольно широкой эспланаде, опоясывающей практически всю «шлюпочную палубу». В летний период эта открытая часть судна превращалась в многолюдный пляж, на котором пассажиры безмятежно проводили почти все светлое время суток, принимая солнечные
– И когда же это может произойти? – вернулась дама к прежней, по всей видимости, очень небезразличной ей теме, не успев пройти со своим спутником медленным прогулочным шагом еще и десятка шагов вперед.
– Через какую-нибудь сотню тысяч лет, – успокоил ее спутник. – Я думаю, ученые все уже подсчитали с математической степенью точности.
– А почему же тогда они об этом молчат?
– Не хотят пугать мирных обывателей. Раньше положенного времени.
– И вы так спокойно об этом говорите. Это же ужас.
– С точки зрения единичного человеческого сознания и... существования, может быть, и ужас. А с позиций мировой истории... внутренних законов развития, так сказать, абсолютного духа... все, вполне возможно, совсем даже наоборот. Ведь как учил дедушка...
– Ленин?
– Гегель. Was vernunftig ist, das ist wirklich; und was wirklich ist, das ist vernunftig.
– Я не знаю немецкого.
– Я, к сожалению, тоже. Но эту фразу выучил наизусть.
– Зачем?
– Она очень важная.
– Для чего?
– Для всего. Для миропонимания.
– И что она означает?
– Все разумное действительно, все действительное разумно.
– Я... не совсем улавливаю.
– Здесь нет ничего сложного. Всякое явление... или событие, происходящее в этом мире и кажущееся нам, в силу ограниченности нашего разума, случайным, нелепым... или несправедливым, на самом деле подчинено некой высшей закономерности. И справедливости.
– Какой закономерности?
– Ее все называют по-разному. Одни законами природы, другие – волей Всевышнего, третьи – каким-нибудь там колесом сансары, четвертые – дао.
– Вы и про дао знаете.
– Ну... кое-что слышал. Правда, опять же, к сожалению, не так много, как хотелось бы. А вы?
– Я тоже слышала, – многозначительным тоном произнесла дама. – Кое-что.
– Может быть, просветите?
– А вам это интересно?
– Очень. Я без шуток, Хелен, в самом деле.
– Ладно, договорились. Если только вы будете себя хорошо вести.
– Вы все никак не можете мне забыть...
– Нет, я уже о другом.
– О чем же?
– О вашей непомерной скрытности.
– То есть?
– Ну как. Мы с вами знакомы уже несколько дней, а я о вас по-прежнему практически ничего не знаю. Вы так до сих пор и не сказали, кто вы, чем занимаетесь.
– А как вы сами думаете?
– Затрудняюсь сказать. За это время вы продемонстрировали слишком много талантов и познаний. И в физике, и в истории, и в географии, и...
– ...в шулерстве.
– И в шулерстве. Так кто же вы на самом деле?
– Да все вместе. Наша российская система образования отличается от западной тем, что готовит специалистов самого широкого профиля. Предназначенных для всего сразу и ни для чего конкретно. Одновременно и физиков, и... лириков.