Ахульго

Казиев Шапи Магомедович

Осада Ахульго, стоившая уже столько крови, должна была иметь и развязку кровавую!».

Глава 114

Пока длилось неясное перемирие, а стороны настаивали каждый на своем, положение на Ахульго сделалось невыносимым. Утренние туманы не приносили облегчения, роса высыхала под первыми же лучами августовского солнца. Гора сначала дымилась душной испариной, а затем раскалялась от нестерпимой жары.

Еды почти не осталось, а вода опять стала недоступной.

Стрелки Граббе даже ночью палили по известным спускам, чтобы заставить Шамиля быть покладистее на переговорах.

Мюриды туго привязывали к животам плоские камни, которые несколько притупляли чувство голода. Труднее всех приходилось тем, кто занимал передовые посты обороны. Голод обострял чувства, и до них доносился запах хлеба, который пекли в лагере Граббе.

Посты противников теперь располагались так близко, что можно было переговариваться. И однажды по обе стороны оказались братья.

– Брось ты это Ахульго, – кричал один и на виду у брата уплетал хлеб с куском жирного мяса.

– Иди к нам!

– Мне с отступниками говорить не о чем, – отвечал другой брат, с трудом пережевывая сухое толокно.

– Здесь лучше! – кричал первый, принимаясь за груши.

– Все равно дело Шамиля кончено!

– Предатель! Посмотрим, как ты заговоришь перед судом всевышнего!

– Зато я ем, что хочу, а ты грызешь камни!

– Чтоб ты подавился! – отвечал другой.

– Хочешь, брошу кусок?

Улучив минуту, один брат перебрасывал другому куски хлеба и мяса, но они летели обратно.

Дети просили есть, матери отдавали им последнее, но накормить их досыта были не в силах. Детские игры теперь стали другими: девочки готовили суп из камешков и месили землю, как тесто, а мальчики выворачивали свои папахи, как будто снимали шкуру с зарезанных баранов.

Детей старались отвлечь, и лучше всего это удавалось Айдемиру с Аркадием, который успел оправиться после контузии. Они натянули канат между двумя каменными глыбами, и Аркадий принялся на нем ходить и танцевать, а Айдемир, который еще не мог встать на канат, изображал шута. Когда и это перестало отвлекать детей от чувства голода, к канатоходцам присоединился Стефан, сопровождая выступления музыкой.

В награду артисты получали небольшой кувшин воды и по початку кукурузы. Но даже после представления дети не уходили. Они окружали Стефана, и он показывал им, как устроен его удивительный инструмент:

– Это называется труба, – объяснял Стефан очарованным детям.

– Вот мундштук, в него дуют. А это – клавиши, на них нажимают, чтобы получалась красивая музыка.

И так как Стефан разрешал каждому подуть в трубу и нажимать на клавиши, то выстраивалась целая очередь желающих, а некоторые становились в очередь по нескольку раз. Но когда дети уходили, мучительная реальность вновь вступала в свои права.

Стефан видел,

как малы силы Шамиля, и знал, что Граббе просто так отсюда не уйдет. Но он не хотел огорчать своих новых друзей, которые понимали это и сами. Вместо этого он принимался рассуждать о судьбах Кавказа и горцев:

– Вы, конечно, рыцари, – говорил он, вспоминая благородных и добродетельных воинов, которыми некогда славилась Европа.

– Но рыцарство умерло. Когда большие державы дерутся за новые земли, вам придется выбирать.

– Для нас это невозможно, – убеждал Айдемир.

– Мы хотим жить сами по себе.

– Тогда Кавказ разделят, как Польшу, и все равно приберут к рукам, – отвечал Стефан.

– Какой смысл драться, пока никого не останется? Наполеон пообещал освободить польских крестьян, и крестьяне стали партизанами. Поляки поверили в возможность свободы, но вместо этого многие оказались на Кавказе и должны теперь драться против своих братьев по духу.

– И декабристы тоже, – вставил Аркадий.

– Выходит, лучшие дерутся с лучшими, – горестно размышлял Стефан.

– Разве это может привести к свободе?

– Зачем же ты к нам перешел? – спросил Айдемир.

– Не хочу, чтобы потом мучила совесть, – ответил Стефан.

– Я не воин и не желаю, чтобы искусство служило войне. Когда вы танцуете на канате, все удивляются и радуются: и горцы, и русские.

– Вообще-то да, – согласился Айдемир.

– А когда воюете – бывает ли кто-нибудь рад?

– Вряд ли, – пожал плечами Аркадий.

– Смотря, кто за что воюет, – не соглашался Айдемир.

– А я думаю, война всегда ужасна, – говорил Стефан.

– Защищать родину – святое дело. Но все войны когда-то кончаются, так подумайте о будущем. Не мне вас учить, но нельзя вечно напрягать последние силы, чтобы воевать с заведомо сильным противником. Не лучше ли выждать, пока Россия сама освободится, а тем временем развивать свои силы и умения? Вам нужно стать богатыми, чтобы заставить себя уважать. А чтобы стать богатыми, у вас должны быть богатые покровители.

– Нам нужны союзники, а не покровители, – сказал Айдемир.

– Богатый союзник – это и есть покровитель, – пояснял Стефан.

– Что тут говорить, – вздыхал Айдемир.

– У меня среди русских знаешь, сколько кунаков? А тут все ханы портят. Дали бы нам с ними покончить, не было бы у России лучше союзников!

– В России своих ханов хватает, – сказал Аркадий.

– А ворон ворону глаз не выклюет.

– И как тут разбогатеешь, когда кругом война? – не понимал Айдемир.

– Торгуйте, – советовал Стефан.

– Вы должны что-то продавать, кроме бурок и кинжалов. Есть отвага – продавайте отвагу, как швейцарские наемники. Свободный народ тоже должен что-то есть. А то на Ахульго, я вижу, едят только во сне.