Академик Ландау. Как мы жили
Шрифт:
— А вы его знаете?
— Не знакома, но его знает весь культурный мир. Он был вчера проездом в Сочи.
— Он приходил ко мне сюда?
— Все дело в том, Кора, что он, пробыв в Сочи сутки, к вам не зашел.
Разрыдавшись, как подкошенная, я упала на постель. Было нестерпимо больно, обидно, и такой постылой показалась игра в любовников с этим "авантюристом от науки".
Даунька, единственный, любимый, ты хотел меня видеть. Я это знаю, я это чувствую, но твой такт и твое несравненное благородство удержали тебя. Ты побоялся нарушить мою идиллию.
Энергично затянувшись табачным
— Я ничего понять не могу!
Если прокурор и тот в тупике, а попробуйте все это описать! Сочинить такое трудно.
Глава 26
Если родился человек, которому тесно и душно в устарелых рамках обыденности, он, отбросив стандартную обыкновенность, стремится ввысь, к необыкновенному, к прекрасному. У него на все свои суждения и взгляды. Выводит на бумаге короткие физические формулы, в них сосредоточены истины физической науки. Истины этой науки даются титаническим трудом левого полушария мозга, там работает сложнейшего построения машина. Заменить ее невозможно, немыслимо. Запрограммировать сверхталант не удастся никогда.
Хрупкий, бледный человек с огненными глазами, свернувшись на постели, теряя сон, забывая поесть, наносит на чистые листы бумаги знаки, понятные только ему одному. В этом труде он находит наслаждение, ни с чем не сравнимое. Труд! Творческий, изнуряющий, тяжелый труд. Но только в этом труде для этого человека и заложено высочайшее наслаждение жизнью. Это то необыкновенное, прекрасное, к чему он стремится всю свою жизнь. Что-то сделать, оставить свой след для потомства. Храм науки воздвигается веками чистыми руками истинно талантливых людей, время отметает авантюристов от науки!
Но жить только поисками истин в науке такому человеку невозможно. Быт бесцеремонно врывается в процесс его мышления. Мыслить мелко, хитрить он не умеет: не так устроены клетки его мозга. Вот он и разрешает будничные, бытовые проблемы со своих высот.
Война, Казань, перенаселение эвакуированных не имеет границ. По карточкам мясо практически не выдавалось. Вдруг в Институте физпроблем ловкач Писаржевский, референт П.Л.Капицы, достает для сотрудников мясо! Дау радостно сообщил: "Коруша, завтра в институте по всем мясным талонам выдадут мясо!".
Снабдив Дау утром всеми накопившимися талонами на мясо, я сказала, что буду очень счастлива, если он действительно принесет мясо, но это граничит с чудом.
В те годы наш институт был малочислен, выстроилась небольшая очередь, в которую встал и Дау вместе с Женькой. Как шелест ветра, по очереди пронеслось: "Привезли баранину!". У Дау сразу возник вопрос: "А баранина это мясо?" — разрешить этот вопрос он не мог, здесь его мозг был бессилен. Он спросил одну из сотрудниц: "Баранина это мясо?". "Дау, мясо это говядина, а баранина это баранина".
Дау растерялся: "Коруша ждет мясо, я обещал принести мясо". Вывод из завязавшейся в маленькой очереди большой дискуссии на эту тему гласил: "Мясо это говядина, а баранина это баранина".
Идти против истины Дау не мог, очень расстроенный, он вышел из очереди. Грустный принес домой все нереализованные мясные талоны, которые потом выбросили.
Женька же принес
— Дау, ты законченный идиот. Сам не смог решить такой ерунды. Ведь баранина вкуснее говядины.
Стерпеть я не смогла:
— Женя, когда мы вместе столовались в Москве, вы отлично знали, что Дау и я всегда предпочитали говядине баранину. Почему же вы там, в очереди, не подсказали этого Дау?
— Коруша, Женя не виноват. Я действительно свалял дурака. Я ведь тоже хорошо знал, что баранина вкуснее говядины. Но ведь ты сказала, что хочешь мяса!
Дау не разбирался в людях и ошибался в подборе друзей. А сама я? Я, которую он любит, которой доверяет, назвал своей женой? Любящая, преданная — так мелко разменялась, вконец изолгалась.
Даунька легко, слишком легко, простил мне Колю. Но все оправдывает любовь, а если нет любви, есть только одна ложь. Дау преклоняется перед любовью и не выносит лжи. Вероятно, поставить рядом любовь и ложь преступно, и я действительно чувствую себя преступницей перед Дау. Мне было так страшно, что Дау вдруг уличит меня во лжи. Вот и оказалась на курорте с Колечкой, демонстративно посещаю рестораны!
Будучи с ним в одном санатории, но в разных корпусах, легко избавиться от встреч. К тому же в этом мне очень помогла молоденькая блондиночка, следовавшая за Колечкой по пятам.
Меня мутило от той фальшивой роли, которую я вначале с такой радостью и даже с каким-то молодым озорством взвалила на себя, делая вид, что плюю на общественное мнение. О, это было далеко не так просто! А что делать? Если надо уверить любимого мужа в существовании несуществующего любовника, охраняя его покой и здоровье? Не ревновать! Не сорваться, погасить в себе желание превратить в месиво какую-нибудь Ирину. Невозможно не фальшивить. Разлюбить Дау — тоже невозможно. Жизнь, судьба, рок, переплетаясь, иногда ставят тебя в такие ситуации, которые преодолеть не под силу. Его слова: "Коруша, что может быть прекраснее красивой молодой женщины!". Я всегда помнила их, они подхлестывали меня, поднимая рано в постели для изнурительной гимнастики, они вывели меня на фальшивую дорогу, они заставили меня плевать на общественное мнение!
Но, вероятно, я не совсем достойный человек, я очень хорошо научилась лгать и притворяться, клятвенно заверяя Колечку, что безумно в него влюблена. С Колечкой я встретилась близко в день отлета из Сочи. Билеты из Москвы я брала с обратным рейсом за свой счет. Надо было оплатить доктору наук за таскание моего чемодана. Но на аэродроме меня ждал приятный сюрприз: Колин знакомый попросил доставить дочь-школьницу в Москву.
Рейсы самолетов задерживались, пришлось обедать в ресторане аэропорта Адлера. Школьница последнего класса провела несколько часов со мной и Колей. Все это время было так насыщено нашей с Колей пикировкой, нашими иносказательными рассуждениями. О, мы с Колей изощрялись в остроумии, запускали друг в друга шпильки в самых изысканных выражениях, даже мифология пошла в ход! Ярко блестевшие глаза молодой загорелой девочки едва успевали перебегать с одного лица на другое. Она с удивлением смотрела на своих спутников. Наконец, задыхаясь от любопытства, она произнесла с мольбой: