Академия четырех стихий. Волшебство на кончиках пальцев
Шрифт:
При виде десерта я восторженно застонала, а улыбка тётушки Фай стала ну очень довольной.
— Давай я тебе положу их в пакетик. А то на церемонию опоздаешь.
— Церемония! Точно! — Глянула на часы и с огорчением поняла, что она минуту назад как началась. — Бездна! Мне надо бежать!
— Вот возьми, — собеседница протянула мне полный лакомств пакетик. — Съешь по дороге.
Я просияла.
— Тётушка Фай, вы лучшая! Спаси-и-ибо!
С этими словами я забрала щедрый дар и унеслась в зал для демонстраций. По дороге уплетала за обе щеки пирожные. Вкуснотища такая! Как устоять? Главное — энергичней
Когда я влетела в набитый до отказу зал для собраний, то с ужасом поняла, что там было не протолкнуться. Виктор должен был придержать мне местечко в первом ряду. Но попробуй к нему сейчас пробраться сквозь эту толпу. Да и ребят нигде не было видно. Я предприняла пару отчаянных попыток протиснуться немного вперёд, но адепты хохотали, тянули вверх шеи и никуда сдвигаться не собирались.
—…Да, Викториан, — весело произнёс ректор, — в ваших талантах мы не сомневались…
— Тогда, может, отдадите корону стихий мне прямо сейчас? — самодовольно ответил он. — Чего ждать, если и так всё ясно?
По залу пронеслась очередная волна смеха, и я подпрыгнула на месте, чтобы увидеть, что творилось на сцене. Но смогла разглядеть на огромном экране-трансляторе, который над ней повесили, лишь руку Виктора, которой он лениво подбрасывал переливавшийся всеми оттенками красного шарик. Наверное, это и была огненная чар-сфера.
— Приятной неожиданности, — иронично парировал ректор. — Ита-а-ак, сейчас мы узнаем, кого же стихия ветра выбрала в этом году своим воплощением! — Адепты завертели головами, возбуждённо зашептались, и я снова подпрыгнула, чтобы понять, что там происходило. Но ничего не увидела. — Он скор, он силен, он азартен и весел! — между тем заливался ректор. — Лёгок в общении, в сражении честен! Он ласковый бриз и шальной ураган, не сможет поймать его лучший аркан! Маркус ван Хольцберн, прошу, поднимитесь на сцену! Стихия выбрала вас, — тяжело выдохнул глава академии. — Снова…
— Пока всё, как обычно, — ехидно вставил Виктор, и я увидела на всё том же огрызке экрана, как он дал подходящему другу «пять». — Вы точно не передумали, многоуважаемый ректор»?
— Точно, — буркнул недовольно глава академии, и ребята опять засмеялись.
А я энергичней накинулась на пирожные. Осталось всего две штуки! Сейчас их быстро доем, освобожу руки и смогу протиснуться к сцене.
— …Он миролюбив и трудолюбив. Предпочитает сраженьям любовь и мирские утехи. Но если придётся идти на врагов, будет бороться не ради потехи! И участником от башни земли становится… Сайтек ван Фиртли! — Надо же, тот маг земли, который чуть меня не прибил на факультативе у Гриддека. Хоть бы Виктор его снова не подпалил… — О, юноша, поздравляю! Вы по праву заслужили подобную честь!
Я заозиралась по сторонам и случайно увидела с краю трибун Анри и Клема. Они стояли в неестественных позах и как-то медленно и очень странно шевелили руками. Словно заржавевшие роботы из немагического мира. А Вин вообще замер на месте с поднятой в воздух ногой. Анги удерживала его за шкирку, чтобы тот не упал. Дела… Интересно, что это их так приложило: Виктор или зелье?
От удивления разжала пальцы, и пирожное выскользнуло из руки. Чудом успела его подхватить в последний момент. Но слишком сильно
— А теперь мы узнаем участника из башни воды. Полагаю, это опять будет девушка, — произнёс ректор, и шеи адептов ещё сильней повытягивались. — Вода дарит жизнь и её забирает, своё воплощенье оберегает…
Крем немилосердно вытекал, и я, крутясь на месте ужом и удерживая остатки пирожного, энергично устраняла проблему.
— …Она прекрасна и грациозна, изящна в манерах, в подаче себя виртуозна…
Рука сделалась ужасно липкой. А салфеток с собой у меня не было. Внезапно увидела, что из заднего кармана штанов Вина торчал беленький носовой платок.
Удача!
По залу пошли робкие смешки, изумлённые перешёптывания, и я, воспользовавшись всеобщим замешательством, сделала лицо кирпичом и шустро приманила его к себе палочкой. Повезло! Никто не увидел! Довольно улыбнулась, вытирая ладонь, и одним махом закинула остатки пирожного себе в рот. Сощурилась, словно кошка, энергично орудуя челюстями, — вкуснотища!
— …В сраженьях блистательна, неповторима. — Точно Эльза! Зачёты у лэра Фэнкри она сдавала великолепно. Только почему все смеются? — А в танцах пластична, непременно игрива. — Зал уже заходился от неудержимого хохота.
Да что там у них происходит?!
Изнывая от любопытства, встала на носочки, запрыгала на месте. Но ничего, кроме бледно-голубой сферы, вертевшейся вокруг чей-то золотистой макушки не разглядела.
Между тем собравшиеся в зале адепты уже были на грани истерики. Они не просто крутили головами, а бурно жестикулировали, разворачивались, выискивая глазами в толпе сей выдающийся образчик добродетелей.
— …В придумках, забавах равных ей нет… Но кто же она? Вот главный секрет!
Стадный инстинкт сработал, и я завертелась ещё сильнее. Обернулась, когда поняла, что Эльза прячется у меня за спиной. Но около массивной резной деревянной двери никого не было. Странно. И тут меня осенило…
Медленно подняла глаза вверх и с ужасом обнаружила над собой светящуюся чар-сферу. Осторожно повела головой вправо, потом влево. Но артефакт летал за мной, как заарканенный. Гогот в зале стал просто нечеловеческим. И я жалобно пискнула. Вот позорище!
— Мисс Фоуксли, голубушка, не смущайтесь, — ласково обратился ко мне ректор, и толпа расступилась. А я увидела на экране транслятора крупным планом свою перекошенную от непередаваемой гаммы эмоций физиономию. — Поднимайтесь к нам, милая. Мы вам все очень рады.
Я моргнула. Одним быстрым движением бросила платок Вина в пакетик, скомкала его и сжала в руке, так как выбросить или спрятать было попросту некуда. И, сгорая со стыда, медленно направилась к сцене. Там уже меня поджидал Виктор, омерзительно ухмыляясь. Марк с Сайтеком тоже надо мной потешались и даже не пытались этого скрыть, негодяи. Шикарно!
— Лисёнок, иди сюда, не тушуйся, — весело бросил Виктор и забрал у меня пакетик. В один миг обратил его в пепел, и я, став подле него, отряхнула руки и изобразила некое подобие благопристойности.