Академия десяти миров
Шрифт:
— Послушай, — сказал карсекорец, смотря мне в глаза, — они установят, что мы были там, и если тот человек действительно был убит — нам придется несладко. Быть иномирянином, попавшимся на преступлении в Абдене — врагу не пожелаешь. Нам нужно срочно покинуть город и мир. Сама затея прийти сюда была дурацкой. Но надо выбираться. Так что или ты идешь со мной, или я ухожу сам.
— Хорошо, — кивнула я, чувствуя, как подгибаются ноги и предает тело.
— Пошли, — сказал карсекорец. — нам нужно переместиться.
Людей на улицах города становилось все больше. Повсюду
Мы пересекли улицу, прошли через переулок между двумя постройками, одна из которых напоминала железную мельницу с очень тонким ветряком, а вторая перевернутый вверх дном гриб. За ними абсолютно неожиданно ждало круглое озеро, посреди которого высилось что-то похожее на голову Лох-Несского чудовища. Только "голова" оказалась размером с дом.
В этом городе вообще все было совершенно неожиданно. Архитектура создавалась так, чтобы скрыть все, что находится за ней. Кто мог подумать, что пройдя через узенький переулок окажешься у озера, если с противоположной стороны его не видно? Или площадь, на которой все случилось — почему её построили так, чтоб она проглядывалась только с одной-единственной ведущей к ней улицы?
— Идем, — позвал Ранзар, наконец-то отпустив мою руку.
Передо мной лежал пляж, который вполне мог бы существовать и в нашем мире. накатывающиеся на берег волны омывали желтый песок и полировали мелкие камешки, на отмели виднелись камыши, чуть дальше виднелась рыболовная кладка. Иногда очередная волна выбрасывала на берег странных существ, похожих на рыбу, но с клешнями по бокам.
С противоположной же стороны берега плотной стеной росли вполне земные ели, сосны и клены. Здесь, похоже, любили наши растения.
Ранзар посмотрел на меня, вздохнул.
— По пляжу доберемся к входу на станцию перемещения. Оттуда за город. А там перенесешь нас обратно в академию. Если, конечно, они не успели перекрыть вход.
— А если успели? — занервничала я.
— Если успели — тебе мое предложение не понравится.
Краем глаза я заметила трех абденцев. Все они были в красных комбинезонах, как у тех, что встретили нас на входе в город. Стража, охрана, полиция — как не назови лучше им на глаза не попадаться. Ранзар тоже их увидел, мгновенно сделал шаг ко мне, обнял и начал прижимать к земле.
— Это ради нашей же безопасности, — прошептал он, когда я села мягким местом на песок. А потом он меня поцеловал.
Его губы показались холодными, словно снег. Ощущения — как в детстве, когда я брала в рот сосульки в надежде заболеть и пропустить неделю-другую школьных занятий. Но отталкивать карсекорца не спешила. Не было сил. Лишь краем глаза смотрела за тремя местными в красных комбинезонах, которые медленно направлялись к нам.
— Они на нас не взглянут, — прошептал Ранзар. — У них смотреть на проявляющих друг к другу сексуальный интерес людей противоречит морали.
А потом снова начал меня целовать. Теперь его губы стали теплее, даже
Он прижал меня к себе и я ощутила его теплое дыхание, а потом вспомнила лекцию мисс Дюбери о мире Ранзара и о населяющем его народе. Что температура их тела подстраивается или под внешнюю среду или под самоощущения. Будучи рядом с любимыми Ранзар мог буквально гореть.
Я не знала правда это или красивая легенда. До сих пор.
Вечно холодный, но нынче закипающий Ранзар прижимал меня к себе и целовал то в губы, то в щеки, то спускался к шее. В каком-то смысле мне было приятно ощущать прикосновения его губ, чувствовать его дыхание, понимать, что он не бросит меня здесь как бы не сложились обстоятельства.
Но с другой стороны я не чувствовала к нему того, что он ко мне. Мои мысли и чувства были направлены в прошлое, где остался Дэн. А Ранзар слишком долго старался воспитать у меня ненависть к своей персоне.
— Они уходят, сказала я, посмотрев вслед трем абденцам, которые медленно направлялись в противоположную от нас сторону.
— Тогда идем, — сказал карсекорец, выразив недовольство на лице.
Я молча поднялась, отряхнула с одежды липкий песок, подняла взгляд на Ранзара. Тот ожидал от меня чего-то, но я не могла дать ему это. По той простой причине, что у меня этого не было. Нельзя просто взять, нажать на рубильник и включить чувства. А будь такая возможность — вряд ли я бы ею воспользовалась.
— Ты же не обижаешься? — сказал карсекорец, повернувшись ко мне спиной и направившись вдоль пляжа.
— Обижаюсь. Ты целый год смотрел на меня так, будто я твой личный враг.
— Не мог иначе. Мой отец — значимый человек в Карсекоре. Скажи я, что мне нравится кто-то не моего вида — для него это будет тем еще ударом. К тому же я антимаг. Вряд ли какая-нибудь девушка этому обрадуется. Потому решил подавить свои чувства, спрятав их за...
— За ненавистью?
Ранзар кивнул.
— Получилось плохо.
Он не выглядел бледным. Кожа порозовела, на щеке появился румянец, что однозначно говорило о влюбленности. Не сексуальном влечении или возбуждении, а о чувствах.
— В моем мире все патриоты, — продолжил он. — Все любят Карсекор и считают себя лучшим видом во всех мирах. "Мы едины, нам не нужны другие земли. На твердых облаках мы построим идеальный мир". Строчка из нашего гимна.
— Какое это имеет отношение ко мне?
— Никакого. А вот ко мне имеет, — Ранзар отвел взгляд, стараясь не смотреть на меня. — Карсекорцы в прошлом — очень агрессивный народ. Но нам удалось это пережить, не уничтожив ни себя, ни кого-либо еще. После этого была создана идеология любви к своей земле и миру. Гордости за него. Превознесения своих достоинств. Зачем нам чей-то мир, если у нас самый лучший? Зачем нам воевать с кем-то, если они этого недостойны? Если бы я открыл свои чувства, это для нашего народа выглядело бы так же, как открытый гей лет сто назад для вашего.