Академия для наследников

Ольховикова Анастасия

***

Он знал, что свой уход после занятия и то, что оставил Морин на попечение третьекурсников, иначе как бегством не назовешь. Но выбрать любой другой вариант развития событий означало сделать шаг в направлении, в котором он изо все сил старался не двигаться. Дорога, чуть было не пленившая его, вела к девочке с огненными волосами, недавно сжимавшей его в смертельных объятиях. Да, дух умершего короля жизни явно был против Эвангелиона, но вот отклик Морин, стоило только прикоснуться к ней, уверил в том, что там, внутри, сражаясь с пленившей ее душой, она все еще помнит о том, что Гейл не враг и никогда не причинит ей вреда. Ну а после того, как с уверенностью сказала, что сама попросила духа покинуть ее… кто же ты такая, Морин? Ты

общаешься с вселившейся в тебя сущностью, хотя должна была полностью оказаться под ее контролем. Величина твоего дара велика, ты непременно должна быть из верхушки общества Биора, но кто же ты на самом деле такая? Много ли магинь могли позволить себе с уверенностью утверждать о дружбе с королевской семьей? Много ли магинь решились бы на откровенную ложь о том, что удостаивались чести общаться с самим Арманом Биорийским? Хотя какая там ложь – в словах Морин даже капли ее не было. А уж дух, овладевший студенткой сразу, без подготовки… откуда у нее могла быть кровная связь с бывшим властителем Биора?

Она говорила, что ее родителей убили. Смерть Армана с женой никогда не обсуждалась в свете: новый регент, Сойнер Биорийский, объяснил это нежеланием принцессы ворошить прошлое. С тех пор об Армине не было слышно практически ничего. Неужели Морин – еще одна, внебрачная дочь погибшего Армана? Нет, быть этого не может. Пусть Гейл никогда и не был в курсе дворцовых интриг королевств, слух о верности Биорийского короля своей жене медленно, но верно обращался легендой. Не могло у златовласого бога быть отпрысков на стороне. Тогда что же? Какая–то дальняя родственница? Но у Биорийских, насколько ему было известно, не существовало дополнительных ветвей, ребенок всегда рождался один… Да и по поводу самого Армана ходило много слухов – мать воспитывала его самостоятельно – и все же ни один из них не подтвердился.

Что–то неприятно шевельнулось в груди. Воспользовавшись наличием свободной пары, некромант решительно двинулся в сторону библиотеки, пытаясь отогнать от себя видение стиснувшей его талию Морин. С каждым днем, с каждым часом, с каждой проведенной рядом с ней минутой он все больше понимал, что тьма рвется изнутри с одной лишь целью: защитить ту, у которой разглядела яркий внутренний свет, ту, которую собиралась согреть своим теплом. Святая Смерть, слова Амона, кажется, обретали пророческий смысл, и пусть Гейл чувствовал в себе огромные силы, чтобы бороться с искушением, он также и понимал, что, в конечном итоге, воюет с самим собой. Что–то не давало ему покоя. Незначительная деталь в истории Морин, которая положила бы конец его борьбе. И окутавшим ее тайнам.

Она на четверть демон. Кто–то из родителей, очевидно, был полукровкой светлого демона и человека. Значит, во внешности его должны были преобладать черты дикой крови. Демоны света – сплошь златовласые и кудрявые существа с нежной кожей и янтарно–карими глазами. Как же выглядел король Биора?

Книги по истории семи королевств хранились в самом дальнем и пыльном углу библиотеки. Отыскав ту, в которой прослеживалась династия королей Жизни, Гейл быстро нашел интересовавшую его страницу. На ней Арман и его жена, Тильяна, были запечатлены как раз в день своей свадьбы… и молодой король был живым воплощением ребенка демонов света. А вспомнив ту, совсем молоденькую магиню, которую спас от падения на дне открытых дверей пять лет назад, он понял, что чертами лица Морин явно пошла в мать. Только вот сама жизнь внесла свои коррективы во внешность девочки, добавив пламени в волосах и живой зелени во взгляде. Не могло у Армана быть внебрачных дочерей – его единственное и горячо любимое дитя сейчас училось сразу на двух факультетах… Сомнений больше не оставалось – его огненная птичка и есть принцесса Жизни. И свою тайну она хранила с достоинством.

Теперь стала понятна и ненависть Армана, и нервозность девочки, если в разговоре речь заходила о Дарии Маерийском. Она боялась его, как огня. Она знала о предательстве и все равно ходила по Академии с гордо поднятой головой. Она… испытывала жизненную необходимость оказаться на территориях демонов. Его маленькая птичка, взвалившая на свои плечи слишком много забот.

Тьма внутри разбушевалась, стоило только появиться этой мысли. Он помнил, как допустил прореху в щите, защищающем дар Морин от распространения, на одно–единственное

мгновение, когда увидел ее одержимой и, несмотря на теплое отношение к девушке, растерялся. Никогда и ни за что на свете не желал бы он испытать на себе ее ненависти. Никогда и ни за что. Значит, свою оплошность стоило исправлять. За стены Академии ее больше нельзя отпускать одну. Даже по небольшому всплеску энергии демоны способны разнюхать, что появился наследник света, которого нужно уничтожить. Этого Гейл не мог допустить. С той жаждой жизни, что горит сейчас в его девочке, она непременно должна быть свободна и от посягательств Дария, и от преследователей с диких земель. Ему останется только следовать рядом бесплотной тенью. Сущностью, которой изначально создала его судьба.

***

Я вернулась после занятий совершенно без сил. Устало повалившись на кровать, пусть время и было далеко не вечернее, я прикрыла глаза и попыталась задремать. Не дал наполненный после обеда желудок. Парни–третьекурсники окружили меня еще у раздаточной, пожаловавшись кухарке, что я сегодня чуть не упала в обморок, и это послужило причиной дополнительной порции мяса и сырных лепешек. А потом целый обед развлекали историями из жизни, которые пришлось испытать на себе. Я делала вид, что слушаю, но даже понимающие взгляды Амона, который прекрасно знал, что я нахожусь в себе, не мешали неспешному течению мыслей. Не так–то просто было принять тот факт, что человек, которому ты вверила свою судьбу, наполовину является тем, кто с легкостью может окончить твое существование.

Я не зря боялась его с самого начала. Тогда, еще пять лет назад, при первой встрече я уже почувствовала идущую от него волну силы и опасности. Тогда, закусив губу, позволила помочь. И все же инстинктивное желание отстраниться вспыхнуло внутри, будто все время сопровождало по жизни, защищая от опасности. А через пять лет я повстречалась с ней лицом к лицу. Нет, не Дария мне стоило бояться, а того, кто успел втереться в доверие и стать незаменимым человеком. Хотя… Святая Жизнь, что за чушь я несу! Разве мог Гейл причинить мне даже малейший вред?

Словно очнувшись ото сна, я рывком поднялась с кровати, наскоро пригладив распушившиеся волосы. Дернув дверь на себя, помчалась из нашего общежития к некромантам. Перед комнатой Амона перевела дыхание и только потом, постучав три раза, вошла, безуспешно пытаясь унять пылающее в груди пламя.

Амон сидел на подоконнике и смотрел на дорогу, ведущую к зданию, занимаемому суолами его потока. Значит, видел, как на всех парах я неслась к нему. Значит, мог догадываться, с каким именно вопросом я приду.

– Ты ведь хотел, чтобы я знала о том, что Гейл наполовину демон, так? – с порога спросила я, замечая, как дернулась голова товарища от этих слов. – Ты хотел, чтобы я сама решила для себя, стоит ли доверять стору Эвангелиону!

На лице принца Смерти засияла одобрительная улыбка:

– Демонов великое множество, Морин, и, по меньшей мере, несправедливо навешивать клеймо нечестивых на всех только потому, что жалкая группка земных и водных вдруг посчитала себя самой главной среди остальных. А уж темные со светлыми всегда держались вместе. Но все это ты должна была понять сама, не опираясь на чужое мнение. Эвангелион больше демон, чем ты думаешь. Пусть половина его крови является человеческой, порой им руководят инстинкты диких родственников, с которыми он не в силах бороться. Только потому, что каждое мгновение он борется со своей природой, он и смог достичь таких высот в некромантии. Но порой и он является всего лишь слабым человеком.

– Но в нем нет ненависти ко мне, – замотала я головой, приближаясь к окну.

– Да ее никогда и не было, – хмыкнул блондин. – Тебя невозможно ненавидеть, для этого надо быть на всю голову ударенным, как Дарий. Даже не зная о том, что ты являешься потомком светлых, любой, кто увидит тебя, испытает неосознанное желание оградить от бед и уберечь от несправедливости. Эвангелион, как и я, навсегда останется твоим защитником.

– Может, тогда уже и про теплую тьму расскажешь? – чувствуя, как в груди разливается тепло от осознания того, что в вопросе с Эвангелионом у меня больше не осталось никаких сомнений, я попыталась вывести друга на откровенность, но получила лишь хитрую улыбку в ответ.