Академия егерей

Анна Лерой

Я снова зевнула и выругалась. И ладно бы, не выспалась. Вообще как мне вообще в голову пришло остаться у Эгиля в комнате, когда он рухнул на кровать и почти сразу отключится? Но все было гораздо хуже. Я не просто выспалась, я еще подремала часиков пять под его боком!

Проблема была в местном дурацком климате. Вроде бы и лето, но все равно влажно и неприятно, то душно, то по-осеннему прохладно. Поэтому даже висевшие целый день на солнце простыни ночью, особенно к рассвету, становились влажными. Часто я засыпала, подрагивая от холода. Зато утром солнце жарило так, что я просыпалась уже в неприятной испарине. А сегодня впервые все было иначе.

Я, конечно, фыркнула, как только Эгиль заснул. Неужели

так устал? Или все-таки не желал разговаривать? В любом случае ничего сейчас мне не мешало осмотреть шрамы — объект повернулся ко мне спиной и спал лицом к стенке, уткнувшись носом в ладонь. Из одежды только мягкие штаны.

Я добавила света, создав магический огонек, и осмотрела объем работы. Плечи были широкими, все-таки Эгиль был старше курсантов и, видимо, прошел подготовку. Передо мной лежал мужчина, молодой, но все-таки уже не мальчик. У магов-стихийников и обучение специфическое, так что они редко когда были хилыми. Недалекими, ушибленными головой и агрессивными — да, мнящими себя всесильными и красавцами — еще как, наркоманами — определенно, но с физической подготовкой у них проблем не было. Это добавляло им определенной притягательности.

Я подождала немного, чтобы его сон стал глубже, а потом коснулась ладонью спины. С улыбкой ахнула: пальцы ощущали хорошо развитые мышцы, причем не просто для красоты. Тот меч на столе явно использовали и не для развлечения. На тренировочном поле Эгиль тоже проявлял себя весьма неплохо.

Потом я положила на его спину вторую руку. Тело подо мной дернулось, но Эгиль не проснулся. Не ощущал во мне опасность? Настроил себя на то, что я могу находиться рядом? Вряд ли он продолжил спать, если бы в комнату заглянул кто-то чужой.

Его кожа была приятной на ощупь. Я ожидала больше бугристости или шершавости, все-таки шрамы. Но было такое ощущение, что нанесли эти шрамы давно, так что они успели и зажить, и сгладиться. Вот только слишком четкими они были. Я почти сразу наткнулась на это несовпадение. Эгиль должен был расти и изменяться вместе со шрамами, а на них следов времени нет. Разве что нанесли их не так и давно, но после ранения воспользовались магией и…

Я поморщилась и потерла переносицу пальцами: голова немного болела, сегодня был не самый простой день. Даже если в этом случае и воспользовались лечебной магией, даже если лечили его десяток лекарей-магистров, оставался вопрос — как мог выжить человек, когда ему наносили все эти раны? Меня неприятно тряхнуло, стоило представить сам процесс. Даже если ранения были поверхностными, это было очень больно.

Чем больше я смотрела на спину Эгиля, тем больше мне казалось, что шрамы имели какой-то смысл. А может, мне хотелось, чтобы смысл был. Бессмысленная жестокость — самый отвратительный ее вид. Я еще раз коснулась спины, теперь провела ладонью по плечу — теплое и твердое. Невольно залюбовалась. Наверное, без шрамов он был очень даже неплох, без сомнений, женщины заглядывались на широкие плечи и руки, привычные к мечу, и длинные ноги. Я чуть приподнялась в попытке посмотреть ему в лицо — типичный винданец! — более узкий разрез глаз, форма лица овальная, нос чуть длинноват и удивительно густые ресницы. Я фыркнула. Теперь я знала, кому досталась вся та естественная красота, ради которой у меня покупали краску для бровей и ресниц!

Видимо, звук растревожил спящего, потому что Эгиль как-то неприятно охнул. Я даже замерла на месте. Но все-таки дело было не во мне. Через минуту он простонал сквозь зубы, сильнее вжался лицом в ладонь и подтянул колени к себе. Напряглись мышцы спины и рук, вздулись вены, шрамы стали еще четче — и он снова простонал. Теперь громко и даже как-то жалобно. Лицо исказилось страданием — кажется, Эгилю снился кошмар.

Я немного растерялась и отстранилась, не зная,

что делать. Да и нужно ли? Если мне когда и снились кошмары, то переживала я их сама — в этом уверена. Будить меня и успокаивать никто бы не стал, не положено. Разве что один раз я как-то успокаивала Альнир. Но она сама пришла ко мне в комнату — и как только удалось, малявке? — и спала со мной спокойно до утра. А что делать, когда взрослому снится кошмар?

Или не просто кошмар?

Я с ошеломлением смотрела, как шрамы потемнели еще сильнее и из них начали появляться крошечные огоньки. Я тут же погасила свет, чтобы видеть все лучше, взяла в руки дневник наблюдений и замерла, не зная, с чего начать. Коснуться? Поднести что-то к огню? Зарисовать, откуда началось возгорание? Эгиль снова простонал — и пламя стало ярче в темноте. Моя рука вывела на первой попавшейся странице «проверить фазу сна, уточнить уровень боли при возгорании, взять соскоб»… и я отложила дневник в сторону. Конечно, замечательно наблюдать неизвестное явление во всей его красе, но я слегка забыла, что передо мной живой человек. И, судя по всему, ему сейчас очень нелегко.

Там — в лесу, полном фроскуров — пламя, вероятно, вырвалось из-за ранений, боли или чувства скорой смерти. Что бы там ни происходило в кошмаре Эгиля, ему явно так же больно и тяжело. Понятное дело, что это был его не первый подобный сон, но наблюдать за мучающимся человеком неожиданно оказалось тяжело. Я помедлила минуту, не больше, ровно до очередного жалкого стона, а потом коснулась пальцами его плеча — аккуратно, так чтобы не попасть на лепесток пламени и не обжечься. Но кожа все равно была очень горячей и сухой. К шрамам вообще прикасаться не хотелось. И без эксперимента понятно было, что обожгусь.

Я слегка качнула пальцами его плечо, потом приложила силу, чтобы разбудить.

— Эй, тебе все это снится!

Что еще сказать, я не знала, но будить продолжила. В какой-то момент я уже решила сходить за водой и вылить ее на Эгиля, но то ли кошмар закончился, то ли я чего-то добилась, а крошечные огоньки на коже стали пропадать. Дыхание спящего успокоилось, лицо расслабилось и перестало казаться предсмертной маской. Он сонно распрямился и снова затих.

А из меня будто все кости вынули — такая слабость накатила. Определенно надо узнать, кто его наградил этими шрамами. Так просто такие кошмары не снятся! Я устало упала рядом со спящим. Он, на удивление, не спешил раскинуть в сторону руки и ноги или занять середину кровати, будто осознавал, что рядом еще кто-то лежит. Странно. Я из-за этого почти никогда и не спала ни с кем рядом, даже с любовниками, предпочитала уйти, выгнать из кровати или хотя бы укрыться вторым одеялом. От Альнир в детстве я еще могла вытерпеть попытку спихнуть меня с моего места, но от остальных — нет. А этот как по струнке лежит. Может, привык к более узким кроватям.

И я бы ушла к себе, все-таки спать с практически незнакомцем не лучшее решение, но усталость навалилась окончательно, а мужское плечо рядом пахло сухим теплом и тлеющим камином. Я даже об одеяле, которое принесла с собой, забыла. Так что не прошло и пары минут, как сон меня одолел.

Утро же началось с неожиданности. Нет, с кровати меня не спихнули. Эгиль и со своего угла даже не выполз, зато умудрился подтянуть меня к себе. Вот и проснулась я на боку — одна чужая рука вместо подушки, вторая чужая рука — одеяло, и чужое дыхание ворошит мне волосы на затылке. Я пошевелилась — боль резко прострелила мне шею. А, чтоб тебя альвы за пятки грызли! Еще одно подтверждение тому, что спать с кем-то травмоопасно и нежелательно. Так что убирала я чужую ладонь со своего живота, уже будучи злой и недовольной. Хотя на самом деле выспалась я отлично. За всю ночь ни разу не проснулась от холода, вот только сейчас стало жарко.