Академия идеального преступления
Шрифт:
– Нет, вы не понимаете! Это сделать не так-то просто. На это нужно время. А если поторопиться, то цена продажи будет значительно меньше, я много потеряю на этой сделке. Но это даже не самое главное. Главное здесь – это то, что я опять-таки не смогу вернуть всю сумму Иллариону Васильевичу. Потому что деньги Кости находятся на его личном счете, и для меня они недоступны. Проскурников же поставил условие: возвратить ему все средства. Частичный возврат ему невыгоден, и он на это никогда не согласится. У меня сейчас просто безвыходная ситуация. Даже продажа своей собственной недвижимости, короче, всего того, что у меня есть, на ситуацию никак не повлияет.
– А как вы считаете, Ростислав Александрович, ваш приятель и совладелец бизнеса мог просто бросить вас на произвол судьбы? – задала я провокационный вопрос.
– Иными словами, вы хотите сказать, что Костя по каким-то своим соображениям решил оставить меня одного разбираться с Проскурниковым? Ради того, чтобы еще какое-то время поваляться на пляжах Кубы? Нет, ну что вы! Костя – очень ответственный человек, он человек слова. Он прекрасно знал всю обстановку, которая сложилась с нашим проектом. Он понимал, что по возвращении необходимо будет, согласно договоренности, внести свою часть оплаты. А по вашим словам получается, что Костя взял и хладнокровно меня кинул! Нет, такого просто быть не может! Я в этом убежден. Мы с Костей знакомы еще со школьной скамьи, мы начинали свой бизнес с очень скромных сумм. И за все время нашего предпринимательства не было ни одного случая, когда бы между нами возникло бы какое-то недопонимание. Я уже даже не говорю о нечистоплотности в вопросах бизнеса. Я верю Косте!
Ростислав Пантелеймонов закончил свою эмоциональную речь и замолчал.
– Ладно, вы меня убедили. Но если Проскурников поставил вам практически ультиматум, то почему вы не обратитесь в правоохранительные органы с заявлением? – спросила я.
– Не понял… О каком заявлении вы говорите, Татьяна Александровна?
Ростислав удивленно посмотрел на меня.
– Как о каком? Ведь вы только что сами сказали, что этот делец, занимающийся сомнительным бизнесом, потребовал от вас открыть филиал «Академии» или вернуть ему всю сумму. Так? Открыть филиал вы не можете, вернуть всю сумму – тоже. Учитывая то, что Проскурников опасный тип – это ваши слова, – что он может вам сделать? Правильно, все что угодно, для того чтобы вернуть свои инвестиции в ваш проект. Стало быть, в заявлении так и следует написать, что вам угрожают, – объяснила я.
Пантелеймонов посмотрел на меня и медленно покачал головой:
– Татьяна Александровна, я ведь не несмышленый школьник. Я что же, не понимаю разве, что полиция не станет связываться с таким, как Проскурников? Более того, я уверен, что у него в полиции, прокуратуре, в Следственном комитете, в суде, да и вообще везде имеются «подвязки», «прихваты», «своя рука» и что-то еще в этом роде. И никто против него никогда не пойдет. Потому что себе дороже. Я же сказал, что его деятельность подпадает под Уголовный кодекс. А это означает, что Проскурников – обыкновенный бандит с большой дороги. Такой, как Проскурников, ни перед чем не остановится, для него убийства – это привычное дело. А вы говорите – обратиться в правоохранительные органы!
Ростислав Пантелеймонов обреченно махнул рукой.
– Позвольте вам заметить, Ростислав Александрович, что вы слишком преувеличиваете неуязвимость вашего инвестора Проскурникова и недооцениваете возможности правоохранительных органов. Поверьте, и таким, как Проскурников, предъявляют обвинения, и таких, как он, тоже сажают. Однако мне одно непонятно: зачем же
– Теперь я уже и сам не рад знакомству с ним, – понурив голову, сказал Ростислав, – да и вообще… это ведь Костин знакомый, а не мой. Где он с ним познакомился, я не знаю, а Костя подробности не рассказывал. Ну я и подумал, что Проскурников – обычный предприниматель, без особого криминала. Еще и радовался, что у нас есть такой инвестор. Если бы знать все заранее!
– Да, если бы знать, где падать, то и соломку можно было бы подложить… Ладно, скажите мне, Ростислав Александрович, еще вот что. Вы упомянули, что Константин Владимирович вдруг загорелся идеей ехать отдыхать как раз в то время, когда необходимо было готовить к открытию филиал «Академии». И что вам не понравился его настрой. Поясните, как понимать эти ваши слова. Иными словами, состояние вашего партнера по бизнесу было каким-то необычным? Не таким, как всегда?
Я вопросительно посмотрела на Пантелеймонова.
Ростислав наморщил лоб.
– Да, Костя вел себя как-то… странно, что ли, – наконец сказал мужчина. – Видите ли, он всегда был энергичным, полным сил. А тут вдруг стал каким-то инертным, что ли. Я подумал, что, возможно, сказывается упадок сил, как это всегда бывает перед весной. Я спросил его об этом, и он подтвердил, что да, скорее всего, это так сказывается накопившаяся усталость. Мы ведь действительно очень много сил вложили в наш новый проект. Но когда Костя сказал, что собирается на Кубу, то я удивился, честно говоря. Ну что там делать молодому мужчине? Лежать на пляже? К тому же Костя всегда предпочитал активный отдых: катание на горных лыжах, прыжки с трамплина, поход по рекам на байдарках, ну и все в таком же духе.
«Да, и Владимир Леонидович Чернохвостиков говорил то же самое», – вспомнила я.
– Хм… вот вы сказали, что не ожидали, что Константин Владимирович полетит на Кубу. А если предположить, что он поехал на Остров свободы не один? – сказала я.
– А-а, вы имеете в виду с женщиной? Ну… не знаю, что и сказать. Видите ли, при всей нашей многолетней дружбе мы в последнее время с ним как-то больше все о делах говорили. О личной жизни практически разговоров не заводили. Вот в студенческие годы – да. Но юность прошла, наступила зрелость. У меня семья – супруга, сын.
– А у Константина Владимировича? – спросила я.
– У Кости только отношения, насколько мне известно, – ответил Ростислав.
– Ну так вот, возможно, что он и полетел отдохнуть не один, а с дамой сердца. Может быть, ему тоже захотелось создать семью, как у вас, почему бы и нет? – высказала я свое предположение.
– Не знаю, не знаю, – покачал головой Пантелеймонов.
Разговор с приятелем и совладельцем «Академии» как-то сошел на нет и исчерпал себя. Я так и не узнала ничего такого, что могло бы дать толчок дальнейшему расследованию.
– Ну что же, Ростислав Александрович, – сказала я, вставая. – Давайте обменяемся контактами.
Я положила на стол свою визитку. Ростислав протянул мне свою.
– Если появятся какие-то сведения о Константине Владимировиче, вы мне сразу сообщите. Если у меня будут новости, то я позвоню вам, – сказала я уже в дверях кабинета.
– Хорошо, Татьяна Александровна. Спасибо вам, – сказал Пантелеймонов.
– Пока еще не за что. Ладно, мы с вами на связи, – сказала я и вышла из кабинета.