Академия Камелии
Шрифт:
Лин снова сделал, как его и просили и раскрыл пальцами рот Бажана так, что бы Марана смогла влить всю жидкость прямиком в рот мальчика. И стоило последней капли оказаться во рту Бажана, как он очнулся и взглянул на Лина, что до сих пор продолжал держать его рот открытым.
— Фто фы делаешь? — попытался сказать мальчик.
Лин же, стоило ему увидеть, что Бажан очнулся, сразу же убрал пальцы и спросил:
— Как ты себя чувствуешь? Ты упал с большой высоты и, хотя я и Кир осмотрели тебя на наличие переломов, всё же, быть может, мы что-то не заметили?
— Я чувствую себя неплохо и у меня ничего не болит, — ответил Бажан, слегка улыбнувшись.
—
— Я…я не могу пошевелить ногами, — тихо проговорил мальчик и ущипнув себя за левую ногу, он осознал, что не только не может пошевелить ногами, но и ничего не чувствует. — Я ничего не чувствую, совсем ничего не чувствую!
Услышав слова Бажана, Марана дотронулась до его ног и в тоже мгновение, ноги мальчика загорелись пламенем с фиолетовым свечением. Но юный волшебник лишь посмотрел на учителя взглядом, в котором читалось недоумение. Но на лице не было ни малейшего признака того, что ему больно.
— И даже сейчас ничего не чувствуешь? — на вопрос учителя, Бажан лишь отрицательно покачал головой. — Это же невозможно… — это и в самом деле должно было быть невозможно. Невозможно, чтобы мальчик не чувствовал даже того, как не только его плоть, но и кости окутало пламя и должно было причинить такую сильную боль, что любой бы, кто ощутил это на себе, уже давно бы взвизгнул от боли и пытался бы всеми силами потушить пламя, но Бажан лишь сидел и смотрел на свои ноги, не проронив ни слова.
Спустя пять ша, в кабинет вошли господин Барлини и Кир. Последний же, нес в руках круглый чемоданчик. В тот же момент, пламя было погашено, словно его и не было.
Увидев мужчину, вошедшего в комнату, Бажан подумал, что где-то уже видел его, но мальчик не сразу понял почему этот волшебник показался ему знакомым. Но был ли этот мужчина, действительно, волшебником?
Подойдя к госпоже Маране, мужчина поклонился и улыбнувшись, поинтересовался зачем его позвали:
— Чем я могу быть вам полезен? — несмотря на то, что весь внешний вид этого учителя отличался чрезмерной красотой и утонченностью, его приятный и бархатный голос полностью дополнял внешность, и внушал спокойствие каждому, кто только слышал бы его
— Господин Барлини, — девушка указала взглядом на юного господина Вирлиона. — на этого ученика сегодня напал его соклассник, используя магический шар для атаки. Из-за чего этот мальчик пострадал. И, хотя, я дала ему лекарство, это ни сколько не помогло. Он не чувствует ног и даже мое пламя, никак не повлияло на него.
Господин Барлини провел пальцами по одной из своих иссиня-черных прядей, затем перевел взгляд с Бажана на Марану:
— Вы волшебники, такие жестокие, — произнес мужчина и взяв из рук Кира чемоданчик, добавил. — мне нужно сказать вам кое-что лично.
И отведя волшебницу к столу, на котором разложил всё содержимое чемоданчика, мужчина принялся рассказывать ей, как помочь пострадавшему ученику.
"Вы волшебники, такие жестокие? Что значит "вы"?" — не понимал Бажан и изучал взглядом другого учителя.
— Он эльф, — равнодушно произнес Лин, заметив как соклассник смотрит на господина Барлини.
— Эльф? — Бажан, на мгновение, посмотрел на Лина, а потом вновь посмотрел на мужчину. — Но он же никак не отличается от нас.
— Вирлион, в каком же захолустье
Стоит отметить, что в случае с Деяном, который смеялся над Бажаном с издёвкой, словно пытался доказать, что он лучше. В случае с Киром, его, скорее забавляло, как можно не знать такие простейшие отличия во внешности рас. Но в его голосе не было не малейшего намека на издевательство.
— Видел вчера? — Лин удивленно посмотрел на Бажана.
— Да молчи, ты Аларнон. Поносникам слова не давали, — Кир вновь начал цепляться к юному господину Аларнону, когда тот встрял в разговор.
— Я не с тобой разговариваю, — всё, что ответил Лин и скрестив руки на груди, прислонился спиной к стене.
— Ах ты…
— Но я ничего не заметил, — поспешил прервать очередную ссору Бажан.
— А ты посмотри на уши господина Барлини. Видишь отличия от наших?
— Смотрю, но отличий не вижу.
— Да уж, видимо и правда вырос в захолустье, где небось кроме пары десятков волшебников никого и не жило, да?
Бажану бы очень хотелось возразить, но врать мальчик не собирался, ведь он понимал, что любая ложь, рано или поздно, раскроется и потом всё станет только хуже. Но сейчас Бажан вновь ощутил укол грусти и вновь почувствовал себя хуже других. Нет, конечно же он не был виноват, что слова Кира оказались полностью верны и в деревне Грёз, где вырос мальчик, действительно жило лишь около двадцати волшебников. И за все свои двенадцать лет, что юный господин Вирлион прожил там, единственные новые лица, которые он мог видеть, так это лица новых слуг или если кто-то приезжал сам, чтобы сделать заказ на партию обуви у Мариуса Вирлиона. Но все, кто, когда-либо приезжал в деревню Грез, являлись жителями таких же деревень, что находились по соседству. Следовательно, все они знали друг друга и знали, что каждый из них являлся волшебником.
Единственное, что было известно Бажану, чем отличается одна раса от другой, так это различие в речи.
Почему в речи? А потому что, несмотря на то, что все шесть королевств, когда-то и были объединены в одно, всё же, каждый из шести народов все века так и оставался жить на тех же территориях, где когда-то жили их предки. За исключением тех, кто относился к королевским ветвям былых династий. Такие создания были вынуждены жить в пределах королевского дворца. Что же касалось остальных, они могли оставаться жить из поколения в поколение, на земле их дедов и прадедов. Таким образом, каждый народ, хоть и говорил на анлисском языке, знал также и язык своего народа. Так, например, эльфы помимо анлисского языка говорили ещё и на языке, уже почти забытого королевства Гортензии.
Так когда-то называлось королевство эльфов, пока король Ариадн не завоевал его с помощью одного волшебника.
Но хотя эльфы и подчинились, они всё равно старались не утратить с веками обычаи и традиции Гортензии, в том числе и их язык. Вот почему из века в век, каждый эльф с рождения учился говорить не только на анлисском языке, но и на гортензийском.
И из-за того, что среди шести языков — гортензийский язык отличался чрезмерно грубым и резким звучанием и из-за того, что народы, что не относились к расе волшебников, начинали сначала говорить на языке своего народа. То начав после говорить на анлисском языке, их речь звучала с акцентом, нежели речь самих волшебников, кто с самого рождения говорил на чистом анлисском языке.