Академия колдовских сил. Салочки с демоном. Книга 1

Романовская Ольга

— А кисточка у вас есть? — живо поинтересовалась саламандра.

— Простите? — смутился Сонс.

Бойкая девица! В форме Академии, но ведет себя, будто демоница, родственница хозяина. Интересно, кто она ему? Ведь именно для этой особы заказано платье. Дорогое, бальное. А к нему туфельки.

— Хвост, — почти шепотом пояснила Малица и поспешила добавить: — Вы не подумайте, я из научного интереса спрашиваю. Ничего показывать не надо!

Сонс покраснел и непроизвольно схватился за копчик, будто проверяя, не оторвала ли что-то саламандра. Та же довольно улыбнулась:

есть.

— Боюсь, что нет, леди, во мне слишком мало демонической крови, — вежливо ответил дворецкий и подозрительно покосился на Малицу.

От этой особы нужно держаться подальше. На всякий случай.

На самом деле крошечный хвост у дворецкого имелся, хотя демоническим обличьем родители его обделили.

— Жаль! — вздохнула Малица и потеряла к Сонсу всякий интерес.

Комната саламандре понравилась. Она оказалась не столь мрачной, как в замке шан Теона, и не такая скучная, как кабинет ректора. Набивные обои, статуэтки на каминной полке, веселые лимонные портьеры. Мебели мало, но вся дорогая. В ванной комнате — ширма и расписной фаянсовый умывальный прибор.

Малица с удовольствием понежилась в теплой воде. Как же она мечтала о ванной в общежитии! Тут вода грелась магией, нужно было просто пробудить духа. Собственно, как дома.

После же начался кошмар.

Постучавшаяся горничная сообщила: пришла портниха. Облачившись в лежавший на бортике ванной халатик, Малица выпорхнула в спальню, никак не ожидая увидеть небольшой женский отряд. Он оккупировал комнату, притащив с собой манекен и целую груду вещей. Самое ценное, судя по всему, лежало на кровати, бережно упакованное в оберточную бумагу. Возглавляла воинство женщина в строгом приталенном сером костюме из жакета и платья.

— Вы госпожа тер Ирадос? — вместо приветствия осведомилась она.

Растерянная Малица кивнула и запахнула халат на груди. Не нравилось ей, как жадно на нее смотрели помощницы дамы в сером, явно собираясь раздеть.

— Очень приятно. — Женщина скупо улыбнулась и протянула руку, представившись: — Соня Гаас, портниха. Мое ателье лучшее в столице, — с гордостью добавила она.

Девушки-помощницы согласно закивали, а Соня тут же взяла дело в свои руки.

— Милорд не смог дать точных размеров, только обрисовал фасон и сообщил рост. Вам также понадобится нижнее белье и чулки. Туфли выберете сами, у меня достаточно образцов разных размеров. Работаем! — Она хлопнула в ладоши, и помощницы пришли в движение.

Напрасно Малица пыталась отстоять собственную неприкосновенность — ее раздели и подвергли тщательному унизительному осмотру.

— Грудь — форма «персики», четвертый размер, — кричала щупавшая саламандру девица. — Кожа хорошая, подтяжка не нужна. Живот в норме. Ягодицы упругие, обойдемся без коррекции.

Далее покрасневшую от стыда Малицу измерили и облачили в нижнее белье. Оно оказалось сиреневым, по словам Сони, в тон платью. Саламандра и не предполагала, что и так пышная грудь может стать еще пышнее, а талия — тоньше. Зато дышать стало заметно тяжелее, да и открытость белья наводила на определенные мысли насчет декольте.

Чулки на Малицу натягивать

не стали, она просто выбрала подходящие и отложила до вечера.

Пришел черед платья. Оно оказалось невесомым, с воланами прозрачных кружев по юбке и вышивкой жемчугом по лифу. Руки открыты, плечи скрывают рукава-фонарики. Вырез глубокий, под ожерелье. Грудь в нем смотрелась так, что Малица сама собой залюбовалась. Только размер не подходил, и, вооружившись мелками и булавками, портнихи принялись подгонять наряд по фигуре.

— Платье должно облегать, как вторая кожа, — наставляла Соня. — Юбка не волочиться по полу, только касаться, прикрывая носки туфелек.

— А дышать как? — робко спросила измученная Малица. — И можно вырез не такой глубокий? Я несовершеннолетняя, мне нельзя.

Соня окинула стоявшую, разведя руки, в окружении суетившихся девушек саламандру придирчивым взглядом и изрекла:

— Можно. Если есть формы, нужно показывать. Цветочки приколете.

Малица застонала. Не то чтобы она воспитывалась в строгости, но кому показывать пресловутые формы? Саламандра ведь не жениха на балу ищет, не ровен час, еще повышенное внимание мужа привлечет — и прощай, развод!

С другой стороны, платье красивое, все завидовать будут.

— Не надо цветочков, — тут же поменяла решение Малица. — И воланов тоже. Хочу гладкую юбку.

И работа закипела.

Платье с саламандры сняли и водрузили на манекен, чтобы наметать швы. Сама Малица, запахнув халат, сидела на кровати рядом с Соней и терпеливо ждала, пока мастерицы не подготовят наряд для очередной примерки. Портниха периодически поторапливала подопечных, сетуя на то, что приходится работать с безрукими. Малица гадала, где возьмет драгоценности к бальному туалету. Ее собственные не подходили, но просить у ректора казалось верхом неприличия. Можно сразу в любовницы, чего уж после такого.

Наконец Соня встала, разогнала девушек и извлекла из кармана палочку. Малица ахнула, когда портниха взмахнула ею, окутав платье золотой дымкой.

— Все, должно сесть идеально, — довольно сообщила Соня, обернувшись к притихшей саламандре. — В нашем деле без магии никак.

Саламандра кивнула, любуясь работой. Девушки только наметали, сшили на «живую» нитку, а Соня в один миг превратила заготовку в законченный наряд. Нежный цвет весенних крокусов необыкновенно сочетался с волосами Малицы, играя на контрасте. А сиреневое белье, на полтона темнее, игриво дополняло образ. Кружево едва заметно торчало из-под лифа. По словам Сони, это прибавляло пикантности.

Как и желала Малица, воланы убрали, и теперь атлас искрился, ровными складками ниспадая с бедер.

— Нравится, госпожа?

Соня ожидала услышать один-единственный ответ и получила его.

Саламандра не могла налюбоваться собой и едва не прыгала от восторга. Собственное платье, то самое, белое, взятое на всякий случай, казалось верхом безвкусицы и простоты по сравнению с этим.

— А почему именно такой фасон? Кто выбирал, вы?

Малица мерила туфельки, силясь подобрать пару, которая бы и к образу подошла, и танцевать не мешала.