Академия магии. Притяжение воды и пламени. Часть 2
Шрифт:
— Ева, — прервал Розенталь. Я так отвыкла слышать свое имя, сказанное его голосом, что неожиданно замолчала. — У меня с Леей ничего не было ни до тебя, ни, тем более, после. Я три года не связывался с ней лишь из собственных принципов, не имея даже веской причины, и ты думаешь, я решился все испортить сейчас, когда такая причина появилась?
Я в упор посмотрела на него, шумно втягивая воздух.
— Я не знаю. Хотя чувствую, что ты не лжешь. Но ведь все не может быть так просто? — Недоверие брало верх.
— Так просто?
—
— А ты хочешь поссориться? — Бровь Розенталя изогнулась. — Ты ешь. Остынет, — вдруг продолжил он, а я растерянно моргнула.
Даже несмотря на голод, в последние пару минут я практически не притрагивалась к еде. Слишком напряженно себя чувствовала, Розенталь сам-то к еде не притронулся, а еще говорил что-то мне.
— Тогда зачем ты вновь сблизился с Леей? И что произошло тогда между вами в лесу? — Ни один из сценариев нашего разговора, ранее репетируемых в моей голове, не оправдал себя.
— Я почти сразу пошел искать тебя, поэтому и оказался тогда на озере. И между мной и Леей ничего не было.
¬¬¬¬— А поцелуй, о котором она так молила? — Та сцена казалась мне жалкой.
— НИЧЕГО. НЕ. БЫЛО, — уже разозленно проговорил он. И, выдохнув, будто сбрасывая напряжение, спокойнее продолжил: — Это не то, что можно утаить под подушкой. Какой смысл мне лгать тебе, если рано или поздно ты все равно узнаешь правду?.. Ты ведь помнишь Рона?
— Мужика, который проник в мою комнату? Старшего брата Вацлава? — осведомилась я и сразу же ответила: — Помню.
— Он донес, что моему отцу очень не понравился твой отказ. Ты уязвила его гордость. Запахло жареным, и сейчас я не имею в виду какую-нибудь мнимую угрозу. Необходимо было отвлечь внимание, — сухо поведал Розенталь. — И тогда пришлось воспользоваться Леей.
— Надо было сказать мне.
— Чтобы ты еще сильнее испугалась? На тот момент и этого маньяка с лихвой хватало. — Розенталь, угадав мои мысли, добавил: — Я знаю, что ты не та, кто пасует перед опасностью. Но в то время ты не могла себя защитить. И не надо убеждать меня в обратном. Я оградил тебя от опасности тем способом, который показался мне самым эффективным. Кстати…
Александр резко замолчал, задумавшись.
— Что? ¬Что ты хотел сказать?
— Тогда, в предпоследнюю ночь перед исчезновением, когда ты ходила во сне… Судя по всему, ты направлялась к дому Данила. С того места, где тебе помешали, оставалось пройти всего несколько зданий. Я догадался уже после, и то случайно. На глаза попалось досье парня.
— Прям уж случайно попалось… Ты слишком часто копаешься в бумагах ректора, — протянула я с сомнением. — Но почему я шла к нему? Стихия, да?
— Наверное. Ты же элемент, она влияет на тебя сильнее и, видимо, собиралась защитить. Но, как бы то ни было, хорошо, что ты не дошла… Иначе больница — это меньшее, что ему бы угрожало.
— Стихия не ведает жалости, — вспомнила я слова Хильды.
«Поэтому
Я осмотрела помещение, уже жалея, что этим вечером мы заявились именно сюда. Неподалеку за столиком, где пила компания мужчин, разгорелся нешуточный спор — с ругательствами и враждебными взглядами, что постоянно обращались к нам.
— Давай продолжим разговор в другом месте, — напряженно произнесла я. Нам не нужны были проблемы.
— Да. Так будет лучше, — без колебаний, без страха, с присущей ему рассудительностью согласился Александр.
Мы поднялись. Огневик оставил несколько купюр на столике, и когда я уже надевала куртку, к нам вдруг подошли — один из посетителей, пьяный, но еще державшийся на ногах. Глаза неизвестного были красными и влажными.
— Ты ведь один из Розенталей? — гневно спросил он, а я видела, как его напряженные ладони дрожали, грозя вот-вот сомкнуться в кулаки.
Александр развернулся, посмотрев на мужчину, что габаритами превосходил огневика едва ли не вдвое.
— Федор, успокойся. Не надо. Ты сделаешь лишь хуже. — Кажется, это был хозяин заведения, что, оставив свои дела за баром, подбежал к нам. Громила лишь отмахнулся.
Воцарившаяся тяжелая атмосфера была физически ощутима. Внимание всех людей в зале вмиг приковалось к нам.
— Моя жена работала в вашем особняке до прошлого месяца, — севшим голосом заговорил мужчина, а потом из его глаз вдруг полились слезы, и он схватил Розенталя за грудки. — Она больше не может говорить. Вы, чертовы аристократы… как вам может сходить все с рук?
Александр застыл, совершенно ничего не делая. Настолько отстраненно, что казалось, он позволит себя избить.
— Нам очень жаль, — просипела я за нас двоих.
— Жаль? — разразился он. — Вам жаль?!
Мужчина, обессилев, отпустил Розенталя и накрыл ладонями лицо.
— Всего лишь жаль?
К нам сбежался весь персонал заведения, одна официантка, полностью загораживая собой беднягу и успокаивая его, бросила через плечо:
— Шли бы вы отсюда. Да поскорее.
Покидали мы бар едва ли не бегом, по крайней мере я взяла Розенталя за руку и практически не тащила за собой.
Когда же мы оказались на улице и в лицо ударил прохладный ветер, я спросила:
— Это правда?
— Скорее всего. Я не в курсе того, что там происходит.
¬— Почему ты ему ничего не сказал? Надо было его как-нибудь утешить, — в сердцах возразила я.
Розенталь, повернувшись ко мне и застегивая распахнутую куртку, покачал головой:
— Ему не нужны мои слова сожаления. Когда такое происходит с родным человеком, слова не помогут. Я мог бы его заверить, что отец расплатится за свой поступок, но пока это будут лишь пустые обещания. — Его запястья оголились, и я вновь заметила белый шрам на коже.