Академия магии
Шрифт:
Декан, приподняв брови, посмотрела на письмо Паганеля.
— Как вы думаете, почему Менари сказала… то, что она сказала, относительно вашего происхождения?
— Я родилась через шесть месяцев после смерти моего отца. Это породило слухи.
— Вы не могли бы объяснить подробнее?
— Хорошо. Галазон и Аравиль были двумя из четырех герцогств, которыми когда-то правили короли Лидии. Общие географические и экономические интересы превратили эти герцогства вместе с двумя другими — Сенедвайном и Хейдоком — в свободное торговое содружество, которое пережило лидийцев. Этот неформальный союз просуществовал до середины восемнадцатого века. Затем герцоги Аравиля начали
— Я передумала, — запротестовала декан. — Рассказывайте не так подробно. Какое отношение все это имеет к вам?
Фэрис мрачно улыбнулась.
— Мать моего отца обнаружила дурной вкус и заявила о своих правах на трон Аравиля. После ее смерти мой отец продолжал добиваться престола. В конце концов он нашел группировку, которая сумела короновать его. На какое-то время. Его хватило на собственно коронацию и на свадьбу. Другая группировка свергла его с трона и выслала вместе с семьей из Аравиля. Боюсь, такие вещи происходят там постоянно. Это не очень цивилизованная страна.
— Догадываюсь.
— Та группировка, которая его свергла, не хотела, чтобы он собрал подмогу и вернулся в Аравиль, но они также не хотели публично расправляться с ним. Поэтому моих родителей посадили на корабль и не позволяли им причалить к берегу. Время от времени корабль заходил в гавань, где капитана и экипаж меняли, чтобы не дать моим родителям превратить их в своих сторонников. — Фэрис сделала паузу, чтобы прочистить горло. — Мой отец умер. — Она снова прокашлялась. — Моя мать была герцогиней Галазонской. Наши законы наследования не исключают женскую линию. В Галазоне женщины всегда получали титулы и собственность. Поэтому с ней считались даже до ее замужества и после того, как она овдовела. С помощью родственников она добилась освобождения на том условии, что вернется в Галазон и никогда его не покинет. Это условие она сама стремилась выполнить. Но она была… — Фэрис заколебалась, раздумывая, как бы помягче выразиться, и остановилась на точном слове, которое уже сорвалось с ее губ: — Беременна. Если бы этот факт стал известен, ее заточение длилось бы бесконечно.
— Но оно закончилось, — сказала декан. — А потом появились вы. И объяснить это было, наверное, сложно.
— Я — дочь моей матери. Ее законный ребенок. Для меня не имеет значения, кем был мой отец. Но это важно кое для кого в Аравиле.
— Вот откуда появился капитан дальнего плавания. Если бы ваша мать умерла бездетной, кому перешел бы теперь ее титул?
— Моему дяде Бринкеру. Если я умру, не оставив наследника, он станет герцогом Галазонским.
— Вы никогда не собирались претендовать на трон Аравиля? Никто не пытался уговорить вас это сделать?
Фэрис вздернула подбородок.
— Я — герцогиня Галазонская.
Губы декана дрогнули.
— Вот как. Зачем мириться со вторым местом? Но можете быть уверены, что аравильские группировки смотрят на это иначе. Скажите мне, почему они вас не убили?
— Гораздо вероятнее, что они попытаются выдать меня замуж за какого-нибудь захудалого родственника. Ради безопасности мой дядя Бринкер внес поправку в закон о наследовании. Мне запрещено занимать трон.
— В ваших интересах быть лишенной права наследования по закону?
— Это в его интересах. Поправка стоила довольно дорого, но одна из группировок хорошо ему заплатила за хлопоты. А я все равно — герцогиня Галазонская.
— То, что была принята такая поправка, свидетельствует о том, что не
Фэрис кивнула.
— Существует еще и фамильное сходство. Я совсем не похожа на родственников матери. Но у нас есть копии почти всех парадных портретов и среди них портрет матери моего отца. Тот же нос. Глаза непонятного цвета. Она была очень высокой. Мой отец унаследовал и нос, и рост. Считают к тому же, что у нее были рыжие волосы. Мой дядя утверждает, что не видит никакого сходства. Именно это заставляет меня думать, что сходство очень большое.
— Кажется, вы с дядей хорошо понимаете друг друга. — Задумчиво помолчав, декан прибавила: — Мне кажется, что Менари неверно истолковала ваши слова. Постарайтесь больше не говорить ничего такого, что может быть неправильно понято. И ни с кем не обсуждайте ваше происхождение. Это неэтично.
— Не буду. — Фэрис собралась уходить.
— И еще одно. — Декан прищурила темные глаза. Ее голос стал холодным и резким. — Если я когда-нибудь хоть раз еще услышу, что вы проходите по моему саду по пути в город или обратно, я отошлю вас назад к дяде навсегда. Вам ясно?
Фэрис застыла на месте.
— И научите своих подруг не звать вас по имени, когда пытаетесь остаться незамеченной. А теперь идите. Убирайтесь из моего кабинета.
Когда Фэрис утром шла на встречу с деканом, небо было покрыто свинцовыми тучами. К тому времени, когда она вышла из кабинета начальницы колледжа, уже зарядил дождь. Герцогиня выбрала длинную дорогу к мадам Виллет, отчасти для того, чтобы не промокнуть, отчасти для того, чтобы поразмыслить и успокоиться. Выйдя через северный холл в сад, она увидела, что дождь превратился в настоящий ливень. Фэрис остановилась и прислонилась к одной из холодных мраморных колонн. Перед ней лежал аккуратный квадрат сада с фонтаном в центре. Мелкий каменный бассейн был пуст, не считая нескольких валяющихся там вялых желтых листьев. Покинутый на зиму, которая еще не наступила, сад, казалось, понурился под ледяным ноябрьским дождем. Фэрис медлила, наслаждаясь тишиной.
Не раз в течение года, проведенного в Гринло, собственная история казалась Фэрис очень далекой. Гораздо более существенными были идеи, которые она старалась усвоить в библиотеке. Куда более полезными были термины и методики, изучаемые в классе. То, что она узнала о Джейн, а также рассказы ее подруг убедили Фэрис, что у всех есть семейные истории, будь то трагедия, комедия или роман. Ее история была, возможно, более яркой, но не выдающейся.
Из-за этого Фэрис было крайне неловко излагать декану голые факты. В обществе этой суровой женщины она чувствовала себя так, будто придумала какую-то небылицу, чтобы привлечь внимание. В то же время погружение в собственную историю помогло Фэрис понять, как все это сейчас далеко от нее. После года жизни в Гринло Галазон все еще яркой картиной стоял перед ее внутренним взором, обжигал ее сердце, но в целом былая жизнь казалась далекой и неинтересной.
Тишина сада успокоила Фэрис. Она избавилась от неловкости и нашла убежище в мыслях о Галазоне.
Не закрывая глаз, она могла видеть Галазон-Чейз таким, каким он бывал в подобные ноябрьские дни. Вместо серых колонн ее окружали серые деревья. Вместо аккуратно подстриженного сада она видела заросли ежевики и шиповника, некошеные травы и дикие цветы, доходящие до бедер и высушенные морозом, блеклые оттенки коричневого, золотого и серого. Но в это время в Галазоне уже наступала зима. С неба такого же серо-стального цвета должен падать снег, а не дождь, и ветер должен иметь привкус льда.