Академия Полуночи

Риа Юлия

Едва договорив, горгульи вновь обратились в статуи.

— Что происходит? — испуганно спросила Ллоса, прижимаясь ближе к Кигану.

— Без понятия, — выдохнул он.

— Крайние меры, — тихо произнес Морриган. — На истории Лунной империи рассказывали, что к общему оживлению прибегают крайне редко. Точнее, такое было лишь дважды. И в обоих случаях речь шла об угрозе со стороны светлых.

ГЛАВА 26

Гул в трапезной походил на жужжание растревоженных пчел — это лернаты, двигаясь к выходу, шумно переговаривались. Отовсюду звучали догадки, что

же послужило причиной вызова, раздавались предположения одно невозможнее другого. Кто-то всерьез полагал, что светлые решили напасть на Лунную империю и уже едва ли не подбираются к стенам академии. Причем первым делом они решили ударить именно по академии, а не по столице — дабы лишить империю будущего!

Я старалась улыбаться вместе с друзьями, слушая эти бредни, но в душе нарастала паника. Чем ближе мы подходили к главному залу, тем сильнее я уверялась: причина в моей ночной вылазке, точнее — в светлом всплеске.

Ужасы возможного будущего проносились перед мысленным взором стремительно, словно ветер в горах. Страшные догадки, что может представлять собой обряд изгнания сути, заставляли сердце биться все быстрее.

Переступив порог главного зала, я едва сдержала постыдное желание развернуться и сбежать. Знала — это лишь выдаст мои страхи. Встав ближе к стене, я повернулась к окну-розе с огромным витражом. Нашла взглядом одиночек, стоящих в тени, и закусила губу. Могла ли я когда-нибудь стать им подобной? Такой же смелой, гордой, не зависящей от мнения большинства…

— Лернаты! — голос Мак-Фордин прозвучал неожиданно громко.

Вздрогнув, я повернулась к центру — туда, где стояла директор. Красивая, с идеальной осанкой, в длинном черном платье, с наброшенной поверх горжеткой из бурой лисы.

Взгляд фиолетовых глаз облетел присутствующих цепко, внимательно — словно коршун, высматривающий добычу.

— Мне больно говорить вам это, но, боюсь, среди нас скрывается предатель. В академию под личиной истинного дитя Полуночной Матери проникло отродье светлых.

По рядам лернатов пробежали шепотки.

— Вчера ночью, — продолжила Мак-Фордин, и десятки голосов стихли, — артефакты силы засекли светлый всплеск…

Я едва дышала. Тягучая, давящая волна паники захлестнула меня, не позволяя наполнить грудь воздухом.

— Если кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное, я призываю вас сказать об этом.

— А это не могли быть рабочие мэлы? — нахмурилась изумрудная лерната.

Мак-Фордин мягко покачала головой.

— Нет, моя дорогая. Каждого принимаемого в услужение мы проверяем со всей тщательностью. Лишь лернаты поступают в академию согласно родовому имени. Мы верим сынам и дочерям тьмы и не ждем от них удара в спину. Но теперь, боюсь, нам придется проверить каждого… Гордин! — приказным тоном окликнула она писчего.

Тот с готовностью выскочил, неся в руках большой кристалл, прозрачный, как вода в горном ручье. Двое мэлов в коричневых одеждах установили высокий стол-тумбу и накрыли его темно-синим, расшитым звездами полотном. Гордин водрузил кристалл сверху и с поклоном отошел.

— Око Полуночи… — голос Мак-Фордин доносился будто издалека.

Горло сдавили ледяные пальцы страха. Я чувствовала каждый их них, ощущала, как они сжимаются все сильнее. Как проникают в меня и касаются натянутых, словно струны, нервов. Острые, колючие щипки рождают внутри

меня музыку, расходящуюся вибрацией по всему телу. Пальцы стремительно скользнули вдоль всех струн, дважды ударили плашмя и снова вывели перебор. Уродливая, пугающая мелодия звучит все громче, и из-за нее я почти не слышу голоса директора.

Пока душа металась в ужасе, тело сделало то, что должно, — застыло в выверенной позе: прямая спина, уверенный разворот плеч, правильный наклон головы и приличествующее ситуации обеспокоенное выражение лица. Какие бы страсти ни сжигали меня изнутри, я не имела права позволить окружающим заметить это.

— Поэтому если кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное ночью, — продолжала Мак-Фордин. — Что угодно! Прошу вас, не робейте. Вместе мы быстрее найдем отродье и избавимся от него.

Желудок сжался и испуганно подскочил к горлу. Меня затошнило.

— Нужно проверить халцедонов! Предатель должен быть среди них! — выкрикнул визгливый голос в толпе.

— Боюсь, моя дорогая, мы не можем быть в этом уверены. До сих пор не до конца изучено, как наши камни реагируют на силу светлых. В свое время проводились изыскания… Не могу сказать, что результаты нас убедили, — директор недовольно повела плечом. — Только нефриты вне подозрений. Остальные камни, к моей величайшей скорби, могли скрыть среди себе подобных предателя.

Я неосознанно отступила на шаг и прижалась спиной к холодной стене. Сердце билось в груди пойманным зверьком. Отчаяние все сильнее давило на плечи.

Это конец? Нить моей судьбы оборвется? Здесь? Сейчас?

Ужас проник под кожу, стянулся стылыми каплями в груди и свинцовым шаром ухнул вниз живота.

А дом Мак-Мора? Что будет с ним? Я не могу допустить, чтобы честь древнего рода была поругана из-за меня! Не могу опозорить Лангарию и лишить Мойру будущего. Но как не выдать нашей связи? Как скрыть кровь?

Отравить.

Изуродовать.

Проклясть.

Ответ пришел неожиданно. То, что казалось давно забытым, вдруг сложилось перед мысленным взором в четкую картину.

Этого проклятия не было в книгах и научных изысканиях — оно встретилось мне лишь однажды на страницах прабабушкиного дневника. Думаю, она сама его и изобрела. Простое, в чем-то даже элегантное, но при этом жестокое в проявлении — оно было именно таким, каким его могли создать Мак-Моры. Оно вызывало безмолвие крови: разрушало ее природу, уродовало, отравляло каждую каплю.

Если я наброшу его на себя, то никто — даже самый искусный сангролог — не сможет почувствовать родовую связь. Дельвары, уверена, легко докажут, что никогда не имели дочери моего возраста, и все подозрения с них будут сняты.

Пальцы подрагивали. В носу и уголках глаз щипало.

Я помнила не только действие проклятия, но и заметки прабабушки, выведенные на полях:

…третий объект скончался в тех же муках, что и первые два. Перед смертью успел выцарапать себе глаза. Захлебнулся кровавой пеной. Перепроверить вектор интеграции ядовитых нитей…

Сжав кулаки до впившихся в ладони ногтей, я попыталась унять дрожь. Неважно, какой мучительной будет моя смерть, главное — не погубить дом Мак-Мора. Моя судьба не должна стать судьбой целого рода.