Академия Полуночи

Риа Юлия

— Не сомневаюсь, ты знаешь, какая участь уготована светлому отродью, пойманному в этих великих стенах, — продолжила она. — Но вот о чем ты вряд ли догадываешься, так это о том, что мы делаем со светлыми до обряда.

Уголки алых губ изогнулись. Однако вместо улыбки на красивом лице появился хищный оскал.

— Каждое проклятое дитя, что посмело ступить на территорию Академии Полуночи, понесет наказание.

Повинуясь взмаху руки Мак-Фордин, прутья решетки разошлись и открыли проход.

Я отступила.

— Бежать больше некуда, Илэйн. Никто не встанет на твою защиту.

Ты предательница и лгунья, посмевшая не просто проникнуть в колыбель тьмы, но и осквернить ее своим светом. Никто не будет скорбеть, когда мы сотрем тебя из полотна вечности.

Мак-Фордин говорила мягко, почти нежно, и от этого каждая фраза звучала еще более жутко. Когда в тонких, унизанных перстнями пальцах возник вытянутый, словно спица, жезл, я отшатнулась и врезалась спиной в холодную стену. Попробовала было дернуться вбок, но Мак-Фордин спеленала мое тело плотным, будто из дыма сотканным коконом. А потом нацелила кончик жезла мне в шею.

Я не стала спрашивать, что это за артефакт. Знание не поможет избежать кары Мак-Фордин. Не академии или Лунной империи, а лично ее — Мак-Фордин. За то, что посмела одурачить, заставила поверить в мою невиновность. За то, что переступила порог ее цитадели.

Игла почти коснулась моей шеи, но вдруг в подземелье раздался низкий, раскатистый рык. Еще до того, как повернуть голову на звук, я уже знала, что увижу, — опаснейшую тварь Лунной империи. Кайроша.

Монстр был не просто большим, а по-настоящему огромным: он с трудом поместился под низкими сводами моей темницы. Ему пришлось широко расставить передние лапы и наклонить вытянутую морду, сейчас изрезанную злыми складками.

С обнаженных клыков вязкими нитями срывалась слюна. Янтарно-желтые, словно две луны, глаза, не мигая, следили за каждым движением Мак-Фордин. Та, к ее чести, не дрогнула. Ей хватило пары секунд, чтобы справиться с удивлением, а затем напасть — с тонких пальцев сорвались сотканные из тумана веревки и проворными змеями устремились к кайрошу. Обгоняя одна другую, они домчались до мощных лап, обвили их и… растаяли.

Кайрош ощерился сильнее, заскреб толстыми когтями по камню, высекая искры и рождая пробирающий до костей скрежет. Воздух завибрировал от протяжного гортанного рыка. И эта вибрация отдалась в моем теле трусливой дрожью.

Да, я боялась. Боялась и за Эвис, и саму ее. Остается ли она собой, принимая истинный облик? Или становится монстром, которого страшатся сильнее прочих в Лунной империи? Ведь по какой-то причине Эв отказалась оборачиваться, когда я попросила об этом.

Новый рык прокатился волной. Плотный, тягучий, он, казалось, заполнил каждый миллиметр пространства. Напитал его, словно разлившаяся река сухую землю, и разошелся эхом в глубине наших тел.

Во взгляде Мак-Фордин что-то изменилось. Готовая сражаться, она будто передумала это делать: взмахнула рукой и попыталась открыть переход. Почти в ту же секунду кайрош с силой топнул. Когти вспороли камень, словно плуг землю, изрезали пол неровными бороздами. Стены задрожали, с потолка посыпалась серая крошка. Я зажмурилась. Если бы могла — попыталась бы закрыться руками, но скованное ведьминым коконом

тело меня не слушалось.

Тяжелый шлейф тьмы обрушился внезапно. Плечи заломило, дышать стало еще труднее. Испуганно распахнув глаза, я посмотрела на Мак-Фордин. Тьма закручивалась вокруг нее и одновременно стекала с пальцев в новый зев, еще пока слабый и неуверенный. Что? Неужели?..

В этот момент, подтверждая мои догадки, туман у ног директора изогнулся чашей, явно пытаясь принять форму сферы. Сомнений не осталось: Мак-Фордин выстраивает защитный блок и одновременно с этим открывает внутри него переход. Многоуровневое наслоение заклинаний! Немыслимо!

Немыслимо, но закономерно.

Алира не только красивая артиэлла из древнего дома. В первую очередь она могущественная ведьма, стоящая во главе академии. И забывать об этом не следовало ни на секунду.

Если сейчас она уйдет, что будет с Эвис? Теперь, когда о ней узнали?

Картины возможного будущего, одна страшнее другой, замелькали перед глазами так быстро, что меня затошнило. Желудок стянулся в узел и подскочил к самому горлу.

Очередной удар мощной лапы о пол сотряс темницу и заставил меня вынырнуть из омута страхов. Я снова посмотрела на Мак-Фордин. Туман продолжал клубиться у ее ног, жался к ним, словно ласковый кот, но никак не мог подняться выше. Очертания зева таяли, неспособные напитаться тьмой.

Что происходит? Неужели Мак-Фордин не хватает силы исполнить задуманное?

Нет.

Вместе с протяжным рыком, отозвавшимся во мне дрожью, пришло понимание: дело не в Мак-Фордин, дело в кайроше. Это он каким-то образом поглощает тьму и не дает жертве ни сбежать, ни спрятаться.

И Алира тоже это поняла. Она сделала быстрый пасс, и ластившийся у ее ног туман устремился ко мне. Новый пасс — и новый сгусток тьмы, сорвавшись с тонких пальцев, закружил вокруг меня ласковым зверем.

Грудь стянуло беспокойством. В ту же секунду желтые глаза кайроша прожгли меня голодным огнем.

— Хитрый ход, Илэйн, — улыбнулась Мак-Фордин, стараясь придать лицу расслабленное выражение, но частое дыхание красноречивее любых слов говорило, сколь непросто дались ей прошедшие минуты. — Приручить кайроша, подкараулить меня. Действительно хитро… И очень глупо. На кайрошей потому и охотятся группами: пока один отвлекает его на себя, другие атакуют. В нашем дуэте стать приманкой придется тебе… — очередное движение руками, и новая порция черного тумана потянулась от Мак-Фордин ко мне. — Ни одна темная тварь не может противиться желанию вкусить нашу силу.

Будто подтверждая ее слова, кайрош зарычал утробнее. Все его внимание приковало к моим ногам, у которых клубилась тьма. Длинный язык, роняя слюни, свесился из пасти. От кончика носа и до самого хвоста по серо-зеленому телу прокатилась волна судороги, словно кайрош боролся с искушением. Но только я не дрогнула — наоборот, гордо замерла и, не мигая, уставилась в лунные глаза чудовища.

Это Эвис. В каком бы обличье она ни была, что бы ни делала — это моя топотунья, за которую я обещала бороться. Я не усомнюсь в ней. И пусть поджилки трясутся от страха, я не покажу его.