Академия Сердцеедов. Охота

Верховцева Полина

Старые страницы, тонкие и пожелтевшие от времени, слипались по краям и протестующе шелестели, когда я пыталась их перевернуть. Нахалка, которая липла к Хеммери, была бы рада – здесь полно картинок. Выцветших и поблекших, но еще довольно четких и понятных. Что-то по истории, по мифологии и по легендам. Интересно, но пока не было сил читать, сердце все еще обиженно дергалось в груди и перед глазами стояло красивое лицо синеглазой брюнетки, пренебрежительно морщившей губы.

Тошно. И поговорить не с кем. Я бы даже была рада компании блаженной

Стеллы, но где моя бывшая соседка поселилась неизвестно, а ходить по комнатам и искать ее я была не готова. Вряд ли местные царицы обрадуются поему появлению.

В окно тоже не посмотришь. Шторы по-прежнему были задвинуты, чтобы любопытные парни не подглядывали за тем, что происходит в комнате. Кто вообще придумал, так близко располагать корпуса. Это же издевательство полнейшее! Мало ли переодеваться кто будет, или заниматься чем-нибудь тайным, а тут все как на ладони. Надо бы что-то придумать.

Спустя час вернулась Кайла со своим добром. Ее книги помещались в одной наплечной сумке. Она выставила их ровным рядком, потом посмотрела на мою разнокалиберную шеренгу, удивленно дрогнула бровями и отвернулась.

Я же сидела на кровати и хмуро наблюдала за тем, как моя соседка достает из сумки конверт с гербом Весмора, вынимает вчетверо свернутый лист и читает, недовольно скривив губы.

И чего выпендривается? У меня и вовсе одна монетка в кармане, и я не страдаю. Кстати, что за монетка.

Я вытащила из кармана свой смятый конверт, надорвала его по длинной стороне и достала лист. Это оказался приказ о начислении обеспечения. Выхватывая отдельные фразы, я пробежалась взглядом по скупым строчкам.

Ева Найтли. Седьмой минимальный уровень. Двести пятьдесят кредитов на неделю, вплоть до первых экзаменов. Потом сумма будет пересмотрена по результатам испытаний.

— То есть, если я буду хорошо учиться, то уровень станет лучше? — не удержалась и спросила вслух.

Кайла не ответила. Только взгляд к потолку подняла, мол что за дура в соседки досталась. Из этого я сделала вывод, что да, уровень можно изменить. Это хорошие новости.

Потом из конверта вытряхнула себе на ладонь монету, только это оказалась и не монета, а непонятный кругляш сантиметров пять в диаметре, с гербом академии и числом «двести пятьдесят» на другой стороне.

— И что с ним делать?

У нас в Муравейнике таких штук отродясь не было. В ходу только замызганные медяки, да расписки долговые, а здесь…Все не как у людей.

— Ты вообще дикая? — Кайла все-таки не выдержала, — это твой персональный хайсер. На него будут поступать твои начисления.

— А как их забрать? — я крутила в руках кругляш, не понимая, как все это работает.

— Никак! Берешь его с собой и расплачиваешься им, опуская в специальные сферы.

— Зачем так усложнять?

— Так наоборот проще. Не все хотят звенеть кошельками и носить с собой кучу наличности.

Я моргнула.

Кайла тоже моргнула. Потом скрипнула зубами и резко отвернулась:

—

Боги…Что за деревня!

Я не обиделась. Меня другое больше интересовало. Двести пятьдесят кредитов это много или мало?

Как оказалось, этот вопрос волновал не только меня. Перед ужином, когда я спустилась вниз, миссис Гретта передала мне клок бумаги, свернутый трубочкой и перевязанный грубой ниткой. Внутри оказалось криво нацарапанное послание от Карлы.

?Ты получила деньги? Почему не несешь? Сколько я должна ждать?

Мачеха не сомневалась, что свое обеспечение я буду добровольно передавать ей.

— Перебьёшься, — пробурчала себе под нос и, смяв лист, выкинула его в мусорную корзину.

Я заслужила эти крохи и никому их не отдам!

***

С ужином я прогадала. Тоже пошла пораньше, в надежде, что смогу поесть до основного наплыва, но вместо этого попала в самый пик. Самые хорошие столики были уже заняты, возле раздачи толпились адепты, а за учительскими столами восседали преподаватели.

Очень остро полыхнуло ощущением того, что я лишняя. Головой понимала, что надо вливаться, отстаивать свое право находиться здесь, а не прятаться, потому что так будет только хуже. Но где-то внутри, маленькая девочка, отчаянно нуждающаяся в поддержке, мечтала убежать.

Глядя на довольных, сытых, самоуверенных адептов из богатых семей, до дрожи хотелось, чтобы за моей спиной тоже кто-то был. Кто-то, кто сможет защитить, поддержать, кому будет не все равно.

Увы, у меня за спиной была только мачеха со сводными сестрами, и все, чего от них можно ждать – это придирки и оскорбления.

— Сама справлюсь, — напомнила себе и пошагала к раздаче, чувствуя, как колют чужие взгляды.

Кажется, все голоса померкли, утонули в собственном гуле, выпуская вперед любопытный шепот:

— Она и правда из Муравейника?

— Там же одни пустышки

— Дура!

— Выскочка.

— Да ладно вам, симпатичная девка… я б ей…

— Потом не отмоешься.

Каждое слово обжигало каленым железом.

Возле выдачи образовался затор, и каждый раз, когда подходила моя очередь, я каким-то образом оказывалась в конце. Меня отпихивали, бессовестно проскакивали под самым носом, смеялись. Когда из рук выбили поднос, и он с грохотом упал на пол, в столовой повисла тишина. И даже те, кто изначально не обращал внимания, развернулись в нашу сторону.

— Что вы тут устроили? — гневно спросила та самая повариха, которую я видела утром.

— Да вон…перваки нынче такие слабые, что в руках поднос удержать не могут, — хохотнула незнакомая девица с красными волосами, – бедолажка.

Взгляды на меня.

Если сейчас отступлю, то потом не слезут.

— Удержишь тут, как же, — я подняла поднос с пола, сдула с него невидимую грязь, — когда толпа оголодавших за пирожки борется. Вы в Академию только чтобы пожрать поступили что ли? Стыдоба.