Академия вампиров. Охотники и жертвы

Мид Райчел

— И куда, интересно, ты направляешься?

Надзирательница, дежурившая в коридоре, подняла на меня взгляд. Она сидела на посту в самом конце коридора, около лестницы. Днем лестницу никто не охранял, ночью же мы с тем же успехом могли пребывать в тюрьме. Я скрестила на груди руки.

— Мне необходимо увидеться с Дми… со стражем Беликовым.

— Сейчас поздно.

— Это аварийная ситуация.

Она оглядела меня сверху донизу.

— По-моему, с тобой все в порядке.

— Вы можете завтра нарваться на большие неприятности, когда

выяснится, что вы помешали мне сообщить о том, что я узнала.

— Расскажи мне.

— Это касается только стражей.

Я вперила в нее свой самый твердый взгляд. Видимо, сработало, потому что она в конце концов поднялась и вытащила сотовый телефон. И поговорила с кем-то — с Дмитрием, я надеялась, — но так тихо, что я ничего не расслышала. Спустя несколько минут открылась дверь на лестницу и появился Дмитрий, полностью одетый, настороженный, хотя, можно не сомневаться, я вытащила его из постели.

— Лисса, — сказал он, бросив на меня один-единственный взгляд.

Я кивнула.

Без единого слова он развернулся и начал спускаться по лестнице, я за ним. Мы в молчании пересекли внутренний двор, направляясь к спальному корпусу мороев. Для вампиров это была «ночь», то есть для всего остального мира белый день. Полуденное солнце сияло холодным, золотистым светом. Человеческие гены во мне порадовались ему; как всегда, возникло сожаление, что из-за повышенной чувствительности мороев к свету мы вынуждены жить большую часть времени во тьме.

Надзирательница в коридоре Лиссы удивленно открыла рот при виде нас, но остановить Дмитрия не посмела.

— Она в ванной, — сказала я.

Надзирательница ринулась следом за мной, но я остановила ее.

— Она слишком расстроена. Дайте мне сначала одной поговорить с ней.

Дмитрий обдумал мои слова.

— Хорошо. Даем вам минуту.

Я вошла в помещение ванной.

— Лисс?

Изнутри послышался негромкий звук, похожий на рыдание. Я миновала пять кабинок для купания, прежде чем обнаружила одну запертую.

— Впусти меня, — попросила я, стараясь говорить уверенно и спокойно.

Послышалось сопение, и спустя несколько мгновений дверь открылась. К чему, к чему, а к увиденному я совсем не была готова. Лисса стояла передо мной…

…залитая кровью.

Охваченная ужасом, я вскрикнула и чуть не позвала на помощь, но, приглядевшись внимательней, обнаружила, что кровь в основном не ее. Она выглядела так, как будто испачкала в ней руки, а потом, потерев лицо, и его тоже. Она осела на пол, и я рядом с ней, на коленях.

— Как ты? — прошептала я. — Что случилось?

Она лишь покачала головой, но из глаз снова полились слезы и лицо сморщилось. Я взяла ее руки в свои.

— Вставай. Давай я помогу тебе умыться…

Я смолкла. Нет, там все же была и ее кровь. Запястья пересекали ровные линии, не в тех местах, где проходили ключевые вены, но тем не менее по коже бежали красные ручейки. Она не стремилась перерезать вены, не стремилась истечь кровью. Наши взгляды встретились.

— Прости…

Я не хотела… Пожалуйста, не говори никому… — Она разрыдалась. — У меня крыша поехала, когда я увидела это. Я была так расстроена, что просто не сумела сдержать себя… — Она кивнула на запястья.

— Ладно, — ответила я чисто автоматически, недоумевая по поводу того, что за «это» она имела в виду. — Вставай. В дверь постучали.

— Роза?

— Еще секундочку! — отозвалась я.

Подвела Лиссу к раковине, смыла кровь с ее запястий. Достала «аптечку» и торопливо наклеила на порезы лейкопластырь. Кровь уже текла еле-еле.

— Мы входим, — заявила надзирательница.

Я сдернула с себя рубашку, отдала Лиссе, и она только-только успела натянуть ее, как вошли Дмитрий и надзирательница. Он мгновенно оказался рядом с нами, и только тут до меня дошло что, стремясь скрыть порезы Лиссы, я забыла про кровь на ее лице.

— Это не моя, — быстро объяснила она, заметив выражение его лица. — Это… Это кролика…

Дмитрий внимательно оглядел ее, и я от всей души надеялась, что он не станет задерживаться взглядом на запястьях. Не заметив никаких зияющих ран, он спросил:

— Какого кролика? Этот вопрос вертелся и у меня на языке

Трясущейся рукой она указала на мусорную урну.

— Я выбросила его. Не хотела, чтобы Наталья увидела.

Мы с Дмитрием одновременно подошли к урне и заглянули в нее. Я тут же отпрянула, с трудом сдержав позыв к рвоте. Непонятно, как Лисса поняла, что это кролик. Я видела только кровь. Кровь и пропитанные кровью бумажные полотенца. Ну, еще кровавые ошметки чего-то, что я не смогла идентифицировать. Запах был ужасающий.

Дмитрий вернулся к Лиссе и наклонился к ней.

— Расскажи, что произошло, — попросил он, протягивая ей бумажные носовые платки.

— Я вернулась примерно час назад. И он был там. Прямо посреди пола. Разодранный на части. Как будто он… взорвался. — Она шмыгнула носом. — Я не хотела, чтобы Наталья нашла его, не хотела ее пугать… ну и… выбросила его. А потом просто не могла… Не могла вернуться туда…

Ее плечи задрожали, и она заплакала.

Остальное — то, о чем она не рассказала Дмитрию, — я вычислила без труда. Она нашла кролика, выбросила его и пришла в такое состояние, что порезала себе запястья, таков был ее дикий способ справляться с горестями.

— Никто не может входить в эти комнаты! — воскликнула надзирательница. — Как такое произошло?

— Тебе известно, кто это сделал? — мягко спросил Дмитрий.

Лисса достала из кармана пижамы скомканный листок бумаги. Он так сильно пропитался кровью, что написанное читалось с трудом, хотя Дмитрий и разгладил его.

«Я знаю, кто ты такая. Здесь тебе не жить, уж поверь мне. Убирайся немедленно Для тебя это единственный способ уцелеть».

Надзирательница пришла в шок, но быстро справилась с собой и ринулась к двери.