Академия Высших: студенты
Шрифт:
– Нет, – сказал декан. – Приведи его сама в мой кабинет. Не забывай, что это все-таки инициированный Высший. Хотя и необученный. Хватит с нас сюрпризов!
Эвелина кивнула и ушла. Они смотрели ей вслед, пока она не скрылась за воротами.
– Пойдем, я отведу тебя обратно, – со вздохом сказал декан.
– А кто встретит нашу вторую жертву?
– Я, – просто ответил декан.
– А я все гадала, зачем тебе несколько тел, – грустно улыбнулась Констанция, протягивая руку декану.
Он взял ее за запястье и заглянул в глаза.
– Он действительно настолько опасен? Этот мальчик, которого ты держишь под ментальным контролем?
– Пока я держу его под контролем – нет.
–
Констанция пожала плечами.
– А зачем я его буду выпускать? Он закончит Академию, уйдет к заказчику и больше не будет нашей головной болью. А контроль останется.
– Я не об этом, Конни. Я про его силу. Он может превзойти тебя или меня?
Констанция серьезно задумалась.
– Не знаю. Нам нужны другие критерии силы, Кай. Или мы не все знаем о силе Высших, и нам надо изучить ее лучше. Потому что эта девочка, – Констанция снова кивнула в сторону печати, – не выглядела особенно сильной. У нее были склонности к некоторым вещам, в других она отставала. Она обещала стать… хорошим специалистом. Трудяжкой. Но чтобы самопроизвольно инициироваться? Разрушать Академию? Я не знаю, откуда у нее появились эти силы.
– Мы что-то упускаем, Конни, – сказал декан. – Мы упускаем что-то очень серьезное.
Констанция вытерла пот со лба. Она чувствовала себя смертельно уставшей. Давно забытое чувство. И она была не рада ему.
– Она так просто ушла от нас, – призналась Констанция. – Как вода сквозь пальцы.
– Со второй печатью мы не имеем права на ошибку. Мы не должны этого допустить. У нас все должно получиться. Надо подготовиться!
Они подготовились.
И у них получилось.
Глава 41. Планы Мурасаки
Мурасаки проснулся от крика. Только кричали не голосом, а чем-то другим. Или как будто что-то порвалось или разбилось совсем рядом, что-то очень большое. Но ничего не разбилось, не упало, не сломалось, не порвалось. Никто не кричал.
Да что с ним сегодня такое? Еще днем, во время занятий он почувствовал себя плохо. Как будто чем-то сильно отравился, тело хотело лечь в темный угол и свернуться калачиком, а сознание хотело отключиться так сильно, так что он прямо на лекции уснул на пару секунд, а когда проснулся, долго не мог поверить, что все-таки проснулся. Ему казалось, что стоит пошевелиться, вздохнуть или даже моргнуть, как он снова проснется. И окажется неизвестно где. На несколько долгих мгновений Мурасаки понял, что не знает, кто он, кем он должен проснуться, в каком месте, и только тогда он понял, что давно не спит. Что ему не снится ни эта лекция, ни эта гулкая полупустая аудитория, ни парта на пятом ряду, где он сидит в полном одиночестве на весь сектор… Что лектор на самом деле говорит что-то важное, его все слушают, и только он один не может сосредоточиться, слова кажутся ему бессмысленным набором звуков. Мурасаки еле дождался конца лекции и отправился домой. В расписании оставались еще два семинара, но Мурасаки понял, что не в состоянии изображать учебу. Все происходящее казалось ему декорациями, фильмом, в котором он оказался вместо того, чтобы смотреть его с той стороны экрана. Он даже отправил сообщение Констанции, что плохо себя чувствует и пропустит занятия, удивляясь собственному послушанию и желанию все сделать по правилам. Как будто правила оставались единственной реальной вещью в этом мире, стремительно теряющем материальность.
А потом он пришел к себе домой, стащил одежду и рухнул на кровать. С удивлением трогал покрывало, подушку, свое лицо, стену. Все оно имело температуру, фактуру, пальцы ощущали то гладкость, то шершавость, то мягкость… И это было странно. Он был уверен, что они провалятся
Может быть, дело не в нем. Как им твердят весь последний семестр: вы – Высшие, вы чувствуете не только себя, но и мир вокруг. Он часть вас. Вы должны его чувствовать постоянно – как свое дыхание, как свое сердце. Учитесь оценивать свои чувства.
А что, если это было что-то с миром, а не с ним? Если что-то случилось в мире? Большое и важное?
Мурасаки растерянно осмотрелся, будто ответ был где-то рядом с ним. Поговорить бы об этом, но с кем? У него никого не осталось, совсем никого. От отчаяния он бросил взгляд на браслет коммуникатора, он бы даже поговорил с Констанцией, но его сообщение все еще оставалось непрочитанным. Вот как. Значить, поговорить теперь он мог разве что с самим собой. Мурасаки поднялся с дивана и подошел к зеркалу. Ну что, будем разговаривать? – вяло улыбнулся он своему отражению, почти надеясь, что отражение подмигнет или ухмыльнется. Но отражение, конечно же, оставалось неподвижным. Немного усталым парнем с темными кругами под глазами, с узкими щелочками век, за которыми прячутся глаза.
Мурасаки поймал свой взгляд, уставился в черноту зрачков и поежился. Он начал проваливаться в себя. Разве такое бывает? Разве такое возможно?
Он отвернулся. Какой же он придурок! Почему он сразу не сообразил, что у него есть идеальный тренажер для всех упражнений, о которых говорилось в тех лекциях, что он слушал тайком? Попробовать? Мурасаки задумался. Если про этот способ не было сказано в обучающем курсе, может быть, не все так просто? Может быть, этого делать нельзя –работать с собой через отражение? Какими последствиями могут обернуться его эксперименты? Кома? Мозговой коллапс? Он окажется запертым внутри себя и не сможет выйти? Все это возможно, но… Не попробуешь – не узнаешь!
Он шагнул к зеркалу, на мгновенье прислонился лбом к холодному стеклу и отпрянул. Ладно, он попробует. Ничего серьезного – надо просто найти какой-нибудь эпизод в своем прошлом. Только не с Сигмой, повторил себе Мурасаки. Иначе он никогда не выберется наружу, а так и останется навсегда в тех днях, которые они с утра до вечера проводили вместе. Нужны другие воспоминания. Лучше не очень старые, чтобы не идти к ним мимо Сигмы… Может быть, тот эпизод, который интересовал Констанцию – как они восстановили эти странные часы в парке? Мурасаки хмыкнул. Нет, пожалуй, лучше тот, когда Констанция вызвала его к себе ночью и потом поставила блок на его воспоминания про их разговор. В какой момент это случилось? Как она это сделала? Он помнил тот разговор и вообще всю ту ночь, но в общих чертах, как все мы помним какие-то события, окрашенные эмоциями или чувствами. Или просто недавнее прошлое. Никто не помнит каждое слово, каждое действие, все интонации и нюансы каждого часа своей жизни.
Мурасаки заставил себя вспомнить последовательность действий из видеокурса, вспомнить ту ночь и только потом снова посмотрел в зеркало. Зрачки в зрачки, не проваливаясь, не позволяя своему сознанию зажмуриться, как говорил лектор. Это были странные ощущения. Он не падал, а как будто плыл. Те самые ощущения, которые были у него в обучающем видео – с одной стороны транс, но с другой стороны, он все мог контролировать и понимать. Это в чем-то было даже приятно, но наверное потому, что он был внутри себя, не сопротивлялся себе, не отторгал. Не чувствовал ничего чужого, непонятного, постороннего.