Академия Высших: студенты

Трапная Марта

– Мне не нравится, как ты решаешь задачи.

Сигма закатила глаза.

– Если ты хотел поговорить о задачах, надо было остаться у меня. Мы что, их здесь решать будем?

– Да, – сказал Мурасаки. – Именно здесь.

– И как?

– В уме, – серьезно сказал Мурасаки. – Знаешь, что у тебя плохо? Ты каждую задачу решаешь с нуля. Как будто ты только что узнала формулу для расчета высоты пирамиды. Или диаметра шара. Но ведь ты их уже даже выучила! И все равно каждый раз заново ищешь соотношение между величинами. Ты сколько раз уже выводила эти

формулы? Десять, двадцать?

– Но… что ты предлагаешь? Сразу брать готовое?

– Да, – сказал Мурасаки. – Брать готовое. А еще лучше не просто брать готовое, а… – он замялся. – Видеть. Представлять. Вот какой формы здесь окна?

– Круги, – ответила Сигма.

– Ты же это видишь?

Сигма кивнула.

– Не измеряешь их радиусы, правда?

Сигма вздохнула.

– Правда. Я поняла, о чем ты. Боюсь, я думаю по-другому, и так не смогу, как ты говоришь. Чтобы сразу видеть.

– А ты попробуй.

Сигма осмотрелась. Пробовать было решительно не на чем. Ни одного шара, цилиндра или куба. Ничего такого.

– И на чем пробовать?

Мурасаки махнул рукой в сторону окна.

– Какой высоты должен быть цилиндр, чтобы его вписать в этот цилиндр? Давай будем считать круг основанием большого цилиндра.

Сигма подошла к окну и провела по круглой выемке. Мурасаки был прав. Это был цилиндр. Вернее, цилиндра как раз не было. Отсутствие материи было цилиндрическим. Сигма улыбнулась и повернулась к Мурасаки.

– Это совсем просто.

– Давай, давай, показывай, как просто.

– Высота цилиндра равна диаметру основания.

– Садись, ноль, – вздохнул Мурасаки. – Конечно, нет.

Сигма вышла из беседки и присела перед песчаной дорожкой. Начертила на песке круг, вписала в него прямоугольник и провела диаметр. Да, Мурасаки был прав. Диаметр – это диагональ прямоугольника. А ей надо найти сторону.

– Видишь?

Сигма вздрогнула от голоса Мурасаки. Она не слышала, как он подошел. Сигма затерла ладонью рисунок и поднялась.

– Глупая ошибка.

– Ага, – сказал Мурасаки. – Пойдем.

– Что, уже поговорили?

Мурасаки хмыкнул и пошел вперед, не разбирая дорожки. Сигма пошла за ним. Он остановился у одного из белых камней. Он был неровным, похожим на проломленное сверху яйцо. И даже трещинки от вмятины разбегались по нему, как по скорлупе. Сигма ждала, какую задачу предложит решить Мурасаки. Но Мурасаки смотрел не на камень, а почему-то вверх. Сигма проследила за его взглядом. Дерево, темное сплетение веток и гладких блестящих листьев.

– Слышишь? – спросил Мурасаки.

Сигма вслушалась. Ничего особенного. И вдруг какой-то слабый сдавленный писк. Откуда-то сверху.

– Птица? – спросила Сигма.

Мурасаки покачал головой.

– Котенок, по-моему.

Сигма приподнялась на цыпочки, всматриваясь в источник звука и вдруг увидела его – крохотный темный комочек на качающейся ветке. Сигма запрыгнула на камень, но ветка оказалась в стороне.

– Ты видишь? – спросил Мурасаки.

Сигма показала, куда

смотреть.

– Бедный котик, – пробормотал Мурасаки. – Как ты сюда попал?

Словно услышав, что они говорят о нем, котенок слова издал свой слабый писк, закончившийся хрипом.

Сигма подпрыгнула, но достать до ветки не получилось. Мурасаки тоже подпрыгнул, но лишь коснулся кончиками пальцев листьев. Сигма критически осмотрела Мурасаки.

– Ты сможешь меня поднять?

Мурасаки засмеялся.

– Конечно, в чем вопрос. Иди сюда.

Он подхватил ее за талию, чуть присел и рывком поднял вверх, слегка покачнувшись. Сигма хотела посмотреть вниз, но решила, что будет спокойнее как раз не смотреть. Она запрокинула голову. Котенок был прямо над ней. Она вытянула руки и запоздало подумала, что если он сорвется, то упадет ей прямо на лицо. Сначала Сигма ждала, что он спрыгнет в протянутые ладони, но котенок и не думал шевелиться. Тогда Сигма нащупала его голову, уши, спустилась к шее, взяла за кожу над лопаткам и потянула вверх. Котенок отпустил ветку, и Сигма смогла, наконец, его взять нормально.

– Все, – сказала Сигма, – он у меня.

Мурасаки поставил ее на землю. Они рассматривали котенка – он целиком помещался в ладонях Сигмы. Он был маленьким, с короткой черной шерстью, насквозь промокшей так, что сквозь нее просвечивала бледная тонкая кожа.

– Скелетик, – сказала Сигма. – Наверное, пару дней сидел на дереве.

– Да, – грустно согласился Мурасаки. – Звал на помощь, а его из-за дождя никто не слышал.

Он протянул руку и погладил котенка. И только тогда Сигма поняла, что вторая рука так и осталась на ее талии. Сигма удивленно посмотрела на Мурасаки.

– Ты в курсе, что ты меня все еще обнимаешь?

– Технически я тебя не обнимаю, – серьезно сказал Мурасаки. – Но конечно, я знаю, что делают мои обе руки.

Сигма слабо улыбнулась.

– Лучше бы ты знал, что делать с котенком.

– Это как раз я знаю, – вздохнул Мурасаки. – Сейчас мы его во что-нибудь теплое завернем, отнесем на ближайший пункт медицинской помощи и просканируем чип. И потом его отдадут хозяевам.

– Думаешь, у него есть хозяин? Или чип?

– Здесь нет беспризорных животных. Совсем, – Мурасаки почесал котенка за ухом. Котенок повернулся головой, показывая, какое именно место надо чесать. – Видишь, он домашний. Не боится рук.

Сигма дернула молнию на своей куртке, но одной рукой расстегнуть ее не получилось, а во второй руке был котенок. Мурасаки, словно поняв ее проблему, придержал воротник куртки, и Сигма снова на мгновенье услышала этот запах пыли, горечи и полыни. Видимо, это и был его запах. Некоторые пахнут потом, а Мурасаки – пылью и полынью. Сигма расстегнула куртку, стащила с себя шарф и вздохнула.

– Слушай, тебе придется меня отпустить. Кто-то должен держать котенка, пока я его вытираю.

Мурасаки забрал у нее котенка, Сигма промокнула его углом шарфа, а потом завернула в сухую половину, чтобы влажная часть оставалась сверху.