Академия. Первая трилогия
Шрифт:
В то же мгновение Антор с нечеловеческим, душераздирающим воплем повалился на пол. Он метался в агонии. Побелевшие скрюченные пальцы пытались рвать собственные волосы.
Мунн, сидевший поблизости, инстинктивно подобрал ноги, чтобы не коснуться корчившегося в судорогах тела. Глаза его потемнели от страха. Семик и Турбор застыли, как две безмолвные статуи.
Дарелл же спокойно вернул регулятор в прежнее положение. Антор пару раз слабо дернулся и остался лежать без движения. Он был жив, но дышал слабо.
— Давайте перенесем его на кушетку, — предложил
Дарелл, приподнимая голову
Турбор ухватил Антора за ноги. Казалось, они перетаскивают не живого человека, а мешок с мукой. Потянулись долгие минуты. Дыхание Антора стало спокойнее, веки задрожали, глаза открылись. Лицо его было желтым от ужаса, тело и волосы взмокли от пота, а голос, когда он заговорил, стал надтреснутым, хриплым, незнакомым.
— Нет! — просипел он. — Нет, нет! Только не делайте этого опять! Вы не представляете, не знаете... О-о-о... — простонал он.
— Мы не станем этого больше делать, — сказал Дарелл, склонившись над ним, — если вы скажете нам правду. Вы — из Второй Академии?
— Дайте мне воды! — взмолился Антор.
— Принесите воды, Турбор, — попросил Дарелл, — да захватите бутылку виски.
После того как он влил Антору в рот глоток виски и два стакана воды, он повторил свой вопрос. Молодой человек не сопротивлялся.
— Да... — устало проговорил он. — Я — из Второй Академии.
— Которая, — закончил за него Дарелл, — находится здесь, на Терминусе.
— Да-да... Вы совершенно правы, доктор Дарелл.
— Отлично. А теперь объясните нам все, что происходило в течение последнего года. Говорите!
— Я хочу спать... — прошептал Антор.
— Успеете. Говорите же!
Горький вздох. Потом Антор заговорил торопливо и тихо. Остальные склонились над ним, чтобы не пропустить ни слова...
— Ситуация становилась опасной. Мы знали, что ученые на Терминусе стали интересоваться энцефалограммами и что вот-вот будет создано устройство такого типа, как сконструировал доктор Дарелл. Кроме того, нарастала обшая враждебность в отношении Второй
Академии. Мы должны были остановить развитие событий так, чтобы не повредить Плану Селдона.
Мы... мы попытались взять под контроль ваше... движение. Мы попытались присоединиться к нему. Это бы... избавило нас от подозрений и отвлекло от нас внимание. Одним из таких отвлекающих моментов была спровоцированная нами война с Калганом. Вот почему я отправил Мунна на Калган. Мнимая фаворитка Стеттина была нашей сотрудницей. Она устроила все так, чтобы Мунн делал нужные шаги...
— Что? Каллия?! — вскрикнул Мунн, но Дарелл жестом остановил его.
Антор продолжал, не заметив, что его прервали:
— С Мунном отправилась Аркадия. На это мы не рассчитывали... не можем же мы предусмотреть все... поэтому Каллия отправила ее на Трентор, чтобы предотвратить ее вмешательство. Вот и все. Кроме того, конечно, что мы проиграли...
— Меня вы тоже хотели отправить на Трентор, не так ли?
Антор вяло кивнул:
— Должны были... убрать вас отсюда... на время... Ваше сознание явно и неопровержимо излучало триумф победителя. Вы решали проблему создания своего прибора — менторезонатора.
— Почему вы не «обработали» меня?
— Не мог... не сумел. У меня были инструкции...
Фразы его становились все более отрывистыми, почти бессознательными. Голова моталась из стороны в сторону — болезненно, лихорадочно.
— Мы имели дело с отдельными людьми... не с массами... вероятности очень низки... и проиграли. И потом... если бы мы вас «обработали»... устройство изобрел бы кто-то еще... все было бесполезно... должны были тянуть время... а это труднее... Собственный план
Первого Оратора... я не знаю всех деталей... только... ничего не вышло...
Он глубоко зевнул и впал в прострацию.
Дарелл грубо встряхнул его:
— Не спать! Сколько вас здесь?
— А? Вы что-то спросили? О-о-о... немного... будете удивлены... около пятидесяти... нужно было больше...
— А конкретно на Терминусе?
— Пятеро... еще шестеро на заданиях... как Каллия... спать хочу...
Неожиданно он сделал над собой невероятное усилие, пытаясь побороть слабость и наваливающийся сон. Казалось, ему хочется сделать все возможное, чтобы как-то смягчить позор поражения.
— Но в конце я почти было поборол вас! Мог выключить защиту и схватить вас! Тогда посмотрели бы, кто здесь хозяин! Но вы дали мне фальшивый пульт... вы все время меня подозревали...
Наконец он умолк и крепко заснул.
Изменившимся голосом Турбор спросил:
— И давно вы его подозревали, Дарелл?
— С тех пор, как он тут появился, — последовал спокойный ответ. — Он заявил, что прибыл от Кляйзе. Но я прекрасно знал Кляйзе и отлично помнил, в каких отношениях мы расстались. Он просто заболел розысками Второй Академии, а я его бросил. Мое поведение было оправданно, поскольку я понял, что разумнее и безопаснее вести исследования самостоятельно. Но объяснить этого Кляйзе я не мог, да он и не стал бы меня слушать. Для него я остался трусом и предателем, возможно, он даже счел меня агентом Второй Академии. Он из тех, кто не прощает обид, и с того самого времени вплоть до самой смерти он со мной не общался. И вдруг, ни с того ни с сего, в последние недели своей жизни он пишет мне — совсем как старый друг — и присылает ко мне своего сотрудника, ученика, с предложением возобновить старые исследования.
Это было настолько не похоже на него! Он не мог на такое пойти без постороннего воздействия. Тогда я и стал думать о том, не подсунул ли он мне настоящего агента из Второй Академии. В итоге так оно и оказалось.
Он вздохнул и на секунду прикрыл глаза.
Семик взволнованно проговорил:
— Но что же мы будем делать с ними со всеми... с этими, ну из Второй Академии?
— Не знаю, — устало отозвался Дарелл. — Можно, например, устроить что-то вроде резервации. В Зоранеле, к примеру. Можно их там поместить и окружить планету защитным полем с помощью менторезонатора. Мужчин и женщин лучше было бы разделить, а еще лучше — стерилизовать, и через пятьдесят лет Вторая Академия останется историческим фактом, не более. А может быть, милосерднее было бы дать им всем спокойно умереть.