Академия
Шрифт:
— Что вы хотите этим сказать? На мой взгляд ваш наряд превосходен.
— И его мне тоже предоставила госпожа Тобольская. Платье от госпожи Ламбер было настолько уродливым, что даже служанки шарахались от него в ужасе. Появиться в такой вульгарной тряпке было бы верхом неприличия, не думаю, что женщины из нижайших слоев осмелились бы такое надеть.
Его губы изогнулись в жесткой усмешке.
— А мы-то гадали, почему устроители торжества не придумали ничего хуже, чем представить нас всех вместе, а не поодиночке. Оказывается, они решили отыграться на вас!
— Именно, и моя наставница — давняя
Разумеется, все было несколько иначе, но нужно было выкручиваться, не причиняя вреда своей репутации. Да и дружбу учеников из людей нужно завоевать, раз мы будем учиться среди драконов.
— Какая ситуация, однако, — задумчиво произнес он. — Но ведь и доказать ничего не получится, и некому доказывать. Выходит, эта диадема оградит вас от дальнейших унижений со стороны совета, но, боюсь, ученики (и особенно ученицы!) не простят вам сегодняшнего триумфа.
— Поверьте, это лучше позора, который ждал бы меня в том платье.
Уловка подействовала, и Александр перестал вести себя снисходительно по отношению ко мне. Это помогло держать лицо, когда мы заняли свои места за столом, и каждый присутствующий пытался разглядеть меня, притворяясь, однако, что вовсе меня и не замечает.
Рядом возникла служанка Тобольской:
— Сударыня, позвольте я сниму диадему, чтобы она вам не мешала.
Признаться честно, я испытала облегчение, когда тяжелый металл сняли с моей головы, но в то же время было жаль расставаться с украшением.
— Не волнуйтесь, — ободряюще произнесла девушка, увидев, наверное, мой огорченный вид, — после ужина я снова вам ее принесу. Просто так здесь положено, в головных уборах и диадемах за столом находиться запрещено.
Я поблагодарила ее за любезность, и попросила передать благодарность госпоже Тобольской, которую мне не удалось увидеть.
— Разумеется, сударыня, — ответила девушка, и с книксеном удалилась.
— Готов признать, семья Ясногоровых проявила себя достойно.
— Жаль, что отсюда не видно госпожи Катерины.
— Отсюда вообще мало что видно, совет предоставил людям не самые лучшие места. Хотя, с другой стороны, здесь можно отдохнуть от того навязчивого внимания, которым мы и так сегодня не обделены.
Подошли остальные новички из людей, и заняли места рядом с нами.
Постепенно драконы угомонились, смолкли шепотки, и во главе стола совета поднялся почетный гость Девон Дартмур (я его не видела, но Аглая потом рассказала, что он был единственным веселым попечителем: остальные безуспешно скрывали озадаченность). Около пяти минут он произносил свою речь, полную уважения, надежд на новые поколения учеников Академии, признательности и гордости. Знатные семьи внимали со счастливыми лицами, полными ностальгии и уверенности в избранности своих отпрысков. В конце он уделил пару слов нам, смертным, и сидящие рядом дружно повернули головы в наши стороны. Я попыталась изогнуть губы в полуулыбке, парни же не обратили ровно никакого внимания на соседей. В любом случае никто не смотрел на нас с презрением.
Исчерпав красноречие, и получив положенную долю оваций, Дартмур занял свое место,
— Сударыня, с вами все в порядке? — едва слышно спросил Аркадий Тур.
— Благодарю, все хорошо, я просто задумалась.
Интересно, какие чувства отразились на моем лице?
— Попробуйте оленину, она превосходна, — невозмутимо посоветовал Александр.
Допустим, подбрасывать вверх тарелки, и ссориться из-за привычки жить на широкую ногу — не самая лучшая тактика, раз мне предстоит здесь прожить некоторое время. Матильда отлично обучила меня, так что я быстро справилась с гневом, изобразила безупречную улыбку, и последовала совету Верстанина. Да, оленина была приготовлена знатно, как и все на столе. Тут явно умеют наслаждаться жизнью. В пансионе, где я выросла, никогда не подавали таких роскошных яств, но обращаться со столовыми приборами я умела, так что никто не смог бы обвинить меня в невежестве. А ведь смотрели, наблюдали, подмечали.
Насытилась я быстро, разговоры особо не интересовали, ничего отсюда интересного не было видно, так что впервые мне захотелось поучаствовать в танцах, чтобы разнообразить вечер. Удивительно, как быстро во мне вскипел азарт! Еще недавно я не собиралась танцевать, а сейчас все мое существо стремилось туда, где я смогу хоть немного приблизиться к Матвею!
Между нами устанавливалась мучительная связь, которая не должна была появиться, но я впервые в жизни ощутила это влечение, и пока не могла ничего с ним поделать. Вот и сейчас я пыталась угадать, где он сидит, с кем ведет беседу, кого позовет на первый танец, хотя меня это ни в коей мере не касалось.
***
Ужин продлился довольно долго, настолько, что под конец я захотела встать из-за стола, и под ошалевшими взглядами уйти к себе в комнату. Верх неприличия, как сказала бы Матильда. По крайней мере, не я одна желала как можно скорее переместиться отсюда: девушки с плохо скрываемой радостью плавно вставали со своих мест, стреляли глазками по сторонам, предвкушая предстоящие танцы. Вопреки ожиданиям, я не стану неудачницей в первый же вечер, у меня ведь есть два приглашения!
Служанки Тобольской опять возникли с диадемой, бережно водрузили ее на мою голову, и так и осталось неясным, за что они больше переживали: за драгоценность или все же голову?
— Вы выглядите превосходно, сударыня, — тихо произнесли рядом, и я обнаружила, что пока я любовалась собой в зеркале, ко мне бесшумно подошла владелица диадемы.
— Госпожа Тобольская, рада вас видеть! — истинная правда, между прочим. — Благодарю вас за добрые слова, и возможность надеть «Звездопад».
— Вам она идет, сударыня, и не нужно больше слов благодарности, и я с первого раза их приняла.
Краем глаза заметила, что украла всеобщее внимание у других девушек: вместо того, чтобы любоваться родовитыми драконицами, присутствующие жадно следили за мной и Катериной Тобольской.