Академия
Шрифт:
В нынешнем году вряд ли что-нибудь изменится.
– С дороги!
Мимо на велосипедах промчала стайка учеников, из нее вылетело яблоко и, расколовшись, приземлилось на дорожке у ног Эда.
– А вот и начало, – осклабился Брэд.
– Блин, – заключил Эд.
Они побрели по Грейсон-стрит к школе.
– Короткое было лето, Чарли Браун [2] , – вздохнул Брэд.
– Ясен пень. Мы стареем, годы летят все быстрее. Моргнул – тебе уже сорок. Обернулся – на пенсию пора.
2
Название
– Мне даже восемнадцати нет! Целый месяц еще. А тебе вообще до апреля ждать.
– Без разницы.
Приятели свернули за угол. В квартале от них желтый школьный автобус въезжал на автостоянку Тайлера.
– Ненавижу школу, – заявил Эд.
– Не все так плохо.
– Мама сказала, что если я завалю в этом году хоть один предмет или рискну пить на вечеринках – короче, если буду вести себя как нормальный старшеклассник, – то не смогу купить машину, на которую коплю.
– Какое совпадение. Моя сказала то же самое.
– Мистика, а? Они друг друга терпеть не могут, придерживаются совсем разных политических взглядов, а ведут себя совершенно одинаково.
Брэд рассмеялся. Что да, то да. Мама Эда была ярой сторонницей консерватора-республиканца Раша Лимбо. Она не признавала вторичную переработку отходов и энергосбережение, поскольку не верила ни в какое глобальное потепление. Мама Брэда, убежденная либеральная демократка, не признавала вторичную переработку отходов и энергосбережение, поскольку, по ее мнению, консерваторы специально переключали внимание общества на поведение отдельных индивидов и тем самым мешали правительству решать проблему в целом. Обе мамы и слышать не хотели о философии «думай глобально, действуй локально», которую их дети постигали в школе и пытались воплотить дома.
У обеих мам были сходные взгляды на денежную благотворительность. Мама Эда приравнивала безвозмездные взносы к налогообложению – мол, деньги достаются ей нелегким трудом, почему она должна их кому-то отдавать? Мама Брэда видела в благотворительности очередные происки консерваторов: люди обязаны платить налоги, но если отдельный индивид безвозмездно расстается со своими деньгами, то всем остальным жертвовать уже не обязательно.
В результате этих грандиозных философий обе мамы, по иронии судьбы, на удивление часто вели себя совершенно одинаково.
Вот как сейчас.
– У Эда, у Эда в башке полно бреда! – проорал Ларри Доджсон из машины, забитой футболистами.
Эд, не глядя, поднял средний палец.
– Офигительно длинный денек будет… – повторил он.
Эд сразу же пошел в канцелярию – ему неправильно составили расписание. Брэд заглянул в обеденную зону. Столовая была еще закрыта, а на поляне выпускников никого из нормальных ребят не наблюдалось. Брэд вышел во двор, поболтал с теми, кого не видел с прошлого года, и вновь встретился с Эдом у шкафчиков. Шкафчики закреплялись за учениками на весь срок учебы в школе. Брэд сунул рюкзак за металлическую дверцу, запер ее собственным навесным замком и вдобавок набрал код на встроенном замке.
Шкафчик Эда находился на один ряд ниже и на два правее. На
Буквы означали не только инициалы Эда, но и словосочетание «экскременты хорька» – надпись появилась после соответствующего урока биологии.
Делать кому-то было нечего.
Эд достал из рюкзака обед, положил его на полочку вверху шкафчика.
– Слыхал про Вана? Вана Нгуена?
– А что с ним? – спросил Брэд.
– Его вроде как похитили. Возле канцелярии плакат висит.
– Я тоже слышала!
Брэд обернулся. От стоянки к ним шла Майла Эллис. У него участился пульс. В конце прошлого года они типа вроде как почти встречались. Она провела лето в Денвере, у отца с мачехой, и Брэд с Майлой чуть ли не каждый день слали друг другу мейлы. Однако в середине июля что-то переменилось: письма Майлы стали сдержанней и суше, в ответ Брэд начал писать так же. У него было подозрение, что она встретила другого – там, в Денвере. Майла вернулась к маме уже больше недели назад, но они так ни разу друг другу и не позвонили. Брэд не знал, что и думать. Он украдкой вытер потные ладони о штаны.
– Привет, Майла, – произнес Эд. – Ты себе нового парня в Денвере завела?
Хотите разболтать тайну – доверьте ее Эду. Брэд покраснел, но за реакцией Майлы проследил внимательно.
– Нет, конечно. – Она вспыхнула и, продолжая смотреть исключительно на Эда, добавила: – А вы, ребята? Завели себе новых девушек?
– Нет! – поспешно влез Брэд.
Майла наконец перевела глаза на него.
– Я думала…
– Нет.
– А вот я думаю, что вам надо поговорить. До скорого. – Эд вскинул руку.
– Увидимся на математике. – Брэд постарался передать другу взглядом свою огромную благодарность. Затем повернулся к Майле. – Какой у тебя первый урок?
– Физра.
– В восемь утра? Жесть. Покажи расписание.
Еще до начала лета они постарались составить расписание так, чтобы у них совпадало как можно больше предметов. Ребята сверили распечатки. Так и есть: у обоих на третьем уроке биология, на четвертом – английский, на шестом – экономика. Их руки нечаянно соприкоснулись, Брэд и Майла отпрянули друг от друга, свернули листки, убрали их в папки. Кожа у Брэда горела. Выходит, его чувства к Майле никуда не делись. Хотя он это и так знал.
– Значит, ты не встречаешься с другим?.. – начал Брэд.
Прозвенел звонок.
Ученики заспешили по классам, только Брэд с Майлой не двинулись с места.
– С чего ты вообще такое надумал? – Она покачала головой.
Он хотел объяснить, но ей нужно было бежать через всю школу на физкультуру, а ему – в соседний корпус на испанский.
– Поговорим позже, – решил Брэд. – Тебе пора. Увидимся на биологии.
Исчезновение Вана Нгуена взбудоражило всю школу. О происшествии рассказали на утренней пятиминутке; каждый учитель зачитал своему классу обращение родителей Вана, написанное совместно с полицией. Мальчик пропал около месяца назад. Последним его видел друг, Курт Дженсен: ребята играли в баскетбол на школьном дворе. Вана, по-видимому, похитили. Учеников призывали остерегаться незнакомых людей, подозрительных машин и всего необычного.