Аккомпанемент для балалайки с Вечностью
Шрифт:
У каждого цветка свой аромат,
Пьянящий танец розовой позёмки;
Как в суть свою ныряешь в дивный сад,
Где от восторга лопнут перепонки.
А затем Бла-бала разворачивает свои сантименты на 180 градусов и добавляет:
Цветы, букашки, певчих гвалт – салют:
Себе ты рай устроил ненароком.
И рай, и ад – иллюзии приют,
Миную я бубновым скоморохом.
Вот такой он, отчасти нескладный, Бла-разворотный-поворотный. Как флюгель на перекрёстке миров, да семи гуляй-ветров.
* * *
Обучение
– Может поэтому большинство «гуру» лжецы и обманщики, - рассуждает Бла-Тень.
* * *
– Мы живем по неписаным законам, которые по мере понимания познаем через наши представления и модели описаний. Игра необузданного воображения есть неуправляемая прокрутка наших моделей – иллюзий. Так мы спонтанно интерпретируем законы бытия своей текущей глупостью, - рассуждает Бла-законопослушный и обращается к его спутнице Смерти:
– А зачем нужны глупые интерпретаторы законов вроде нас? Всё равно до конца их не постичь. Что теперь, век заблуждаться?
– Любая глупость похожа на ребенка. Она питает сухие законы своим неведением, своим энтузиазмом и воодушевлением первооткрывателей. Радость неведения освещает путь жизни и наполняет смыслом движения по нему. В этом - вся премудрость жизни.
– Есть только тайна и её торжествующее открытие глазами ребенка. Нет глупости, - нет открытия - импульса жизни, - подытожила своё повествование Смерть, увлеченно подбирая новые созвучия на перепуганной до смерти балалайке.
* * *
Мы эффективны и счастливы только тогда, когда нам интересно. Только в этом случае, осознанно или нет, призывается его Величество Намерение, накапливается полноценный опыт.
Эффективно можно созидать или же с таким же «успехом» саморазрушаться. У каждого - свой выбор. Плох он или хорош – вопрос вторичный. И не следует никуда торопиться, а оставаться со своей устремленностью куда бы то ни было до тех пор, пока не появиться желание что-либо изменить и пересмотреть жизненные позиции. …Или же умереть с ними, если получится умереть счастливым.
Свой интерес нужно не только выявлять, но и создавать для него благоприятные условия. Им не следует пресыщаться или наоборот, задвигать в дальний угол. Иначе мотивация к жизни ослабнет.
У нашего Бла-затейника много интересов. Он интересен сам по себе, а с балалайкой в руках тем более. А его подруга Смерть интересна до жути.
* * *
– Мир во мне или вокруг меня? А какая разница? Вопрос не в том, где находятся Миры, а что я буду делать в них, - подумал Бла-Сталкер и с благоговением и в полном осознании направился в огород прореживать свои любимые грядки с морковкой.
* * *
– В чем польза религий?
– рассуждает Бла-бала.
– Они выставляют
– Когда же цель менее абстрактна, подобно зарабатыванию денег, то круг занятий заметно сужается, и на боку уже долго не полежишь. А конкретика целей получения чувственных удовольствий еще более прямолинейна и примитивна. Их достижение сводится к одной- двум операциям, например, пощекотать пятку или съесть хот-дог и запить колой. Поэтому игры верующих с их богами всё же целомудреннее и утонченнее, при всей их фанатичной ущербности.
У искушенного Бла-Праведника одна из составляющих абстрактной цели - быть безупречным во всём. Поставленная задача настолько абстрактна, что он может даже безупречно ругаться со своей балалайкой, когда она фальшивит.
– Абстрактное – не догмы, не конкретные религиозные заповеди и предписания, - размышляет Бла-Целомудренный,
– С ним нужно быть вдвойне аккуратным.
* * *
У мудрецов лишь два последних препятствия на духовном пути: привычная для них рациональная объективность или, иначе, ясность ума, обретённая в приземленной практичности среди людей и последнее, и самое главное - это инстинктивное цепляние за жизнь.
Если преждевременно убрать эти два пунктика, то станешь глупым или же преждевременно мертвым.
* * *
Первая, для многих уже очевидная, ловушка социума – жаловаться на невыносимость жизненных условий, на не любимые занятия, на удручающие жизненные обязательства и долги.
Вторая скрытая ловушка социума – находить любимые занятия, погрязать в них и, в итоге, терять способность к изменениям. Или, иначе, представлять собой якобы ту «счастливую» заезженную пластинку, которая непрестанно заявляет о своем оприходованном счастье. Такое «счастье» вскоре истощается и отягощает.
У воина нет любимых или не любимых занятий, есть только самосознание процесса жизни в любом занятии и действии. Поэтому он беспристрастен и универсален в своих жизненных импровизациях. Для него нет рецептов по образу жизни, как и нет классовых разделений в социуме, нет добра и зла, и даже любимых и не любимых людей, а только всё более открывающаяся пустота Первопричины и зов абстрактного.
Наш Бла-Всеобъемлющий так и не нашел для себя любимого дела. Он благостно живет и пребывает, сливаясь с бесконечностью. Его любимое дело остается для него таинственным и необъяснимым в постоянном пробуждении новой волны жизни.
* * *
Почти все игры в этом мире должны стать тщетными, потому что, покинув мир людей и оставшись без привычной мотивации, где бы вы ни были, вы опечалитесь и распадетесь как облако тумана.
* * *
Когда все стремления и желания затихают, смерть ловит нас через внутренний диалог понимания устройства Мира; …мудрость тоже смертна.
Бессмертен тот, кто – в тени и … для самого себя; кто не рассуждает о своей мудрости или глупости.