Волны шумели: «Скорее, скорее!»К гибели лёгкую лодку несли,Голубоватые стебли пореяВ красный туман прорастали с земли.Горы дымились, валежником тлея,И настигали их с разных сторон, —Лунное имя твое, Лорелея,Рейнская полночь твоих похорон.…Вот я иду по осеннему садуИ папиросу несу, как свечу.Вот на скамейку чугунную сяду,Брошу окурок. Ногой растопчу.
«Ну,
мало ли что бывает…»
Ну, мало ли что бывает?..Мало ли что бывало —Вот облако проплывает,Проплывает, как проплывало,Деревья, автомобили,Лягушки в пруду поют.…Сегодня меня убили.Завтра тебя убьют.
«Распылённый мильоном мельчайших частиц …»
И. О.
Распылённый мильоном мельчайших частицВ ледяном, безвоздушном, бездушном эфире,Где ни солнца, ни звёзд, ни деревьев, ни птиц,Я вернусь – отраженьем – в потерянном мире.И опять, в романтическом Летнем Саду,В голубой белизне петербургского мая,По пустынным аллеям неслышно пройду,Драгоценные плечи твои обнимая.
«Отзовись, кукушечка, яблочко, змеёныш…»
И. О.
Отзовись, кукушечка, яблочко, змеёныш,Весточка, царапинка, снежинка, ручеёк.Нежности последыш, нелепости приёмыш.Кофе-чае-сахарный потерянный паёк.Отзовись, очухайся, пошевелись спросонок,В одеяльной одури, в подушечной глуши.Белочка, метёлочка, косточка, утёнок,Ленточкой, верёвочкой, чулочком задуши.Отзовись, пожалуйста. Да нет – не отзовётся.Ну и делать нечего. Проживём и так.Из огня да в полымя. Где тонко, там и рвётся.Палочка-стукалочка, полушка-четвертак.
«Я не стал ни лучше и ни хуже…»
1
Я не стал ни лучше и ни хуже.Под ногами тот же прах земной,Только расстоянье стало ужеМежду вечной музыкой и мной.Жду, когда исчезнет расстоянье,Жду, когда исчезнут все словаИ душа провалится в сияньеКатастрофы или торжества.
2
Что ж, поэтом долго ли родиться…Вот сумей поэтом умереть!Собственным позором насладиться,В собственной бессмыслице сгореть!Разрушая, снова начиная,Всё автоматически губя,В доказательство, что жизнь инаяТак же безнадежна, как земная,Так же недоступна для тебя.
«Остановиться на мгновенье…»
Остановиться на мгновенье,Взглянуть на Сену и дома,Испытывая вдохновенье,Почти
сводящее с ума.Оно никак не воплотится,Но через годы и векаТакой же луч зазолотитсяСквозь гаснущие облака,Сливая счастье и страданьеВ неясной прелести земной…И это будет оправданьеВсего, погубленного мной.
«Это только бессмысленный рай…»
Это только бессмысленный рай,Только песен растерянный лад —Задыхайся, душа, и сгорай,Как закатные розы горят.Задыхайся от нежных утратИ сгорай от блаженных обид —Это только сияющий ад,Золотые сады Гесперид.Это – над ледяною водой,Это – сквозь холодеющий мракСиней розой, печальной звездойПогибающим светит маяк.1930?
«Я люблю эти снежные горы…»
Я люблю эти снежные горыНа краю мировой пустоты.Я люблю эти синие взоры,Где, как свет, отражаешься ты.Но в бессмысленной этой отчизнеЯ понять ничего не могу.Только призраки молят о жизни;Только розы цветут на снегу,Только линия вьётся кривая,Торжествуя над снежно-прямой,И шумит чепуха мировая,Ударяясь в гранит мировой.1932?
«Обледенелые миры…»
Обледенелые мирыПронизывает боль тупая…Известны правила игры.Живи, от них не отступая:Направо – тьма, налево – свет,Над ними время и пространство.Расчисленное постоянство…А дальше?Музыка и бред.Дохнула бездна голубая,Меж тем и этим – рвётся связь,И обречённый, погибая,Летит, орбиту огибая,В метафизическую грязь.1932?
Михаил Кузмин
О прекрасной ясности
Когда твердые элементы соединились в сушу, а влага опоясала землю морями, растеклась по ней реками и озерами, тогда мир впервые вышел из состояния хаоса, над которым веял разделяющий Дух Божий. И дальше – посредством разграничивания, ясных борозд – получился тот сложный и прекрасный мир, который, принимая или не принимая, стремятся узнать, по-своему увидеть и запечатлеть художники.
В жизни каждого человека наступают минуты, когда, будучи ребёнком, он вдруг скажет: «я – и стул», «я – и кошка», «я – и мяч», потом, будучи взрослым: «я – и мир». Независимо от будущих отношений его к миру, этот разделительный момент – всегда глубокий поворотный пункт.
Похожие отчасти этапы проходит искусство, периодически – то размеряются, распределяются и формируются дальше его клады, то ломаются доведённые до совершенства формы новым началом хаотических сил, новым нашествием варваров.
Но, оглядываясь, мы видим, что периоды творчества, стремящегося к ясности, неколебимо стоят, словно маяки, ведущие к одной цели, и напор разрушительного прибоя придаёт только новую глянцевитость вечным камням и приносит новые драгоценности в сокровищницу, которую сам пытался низвергнуть.