Аксель и Кри в Потустороннем замке
Шрифт:
Аксель, по-прежнему как во сне, протянул руку и погладил птерокурицу по безобразным, жёстким перьям. Амалия икнула.
— Что ты делаешь? — растерянно скрипнула она.
— Мне нравится ваш хвост! — сказал Аксель. — И… сами вы очень нам с Кри понравились. Помните, я полетел вчера на вас, а ваши подружки начали вас за это обижать?
— Помню! — сказала Амалия. — И они запомнят! — Она огляделась. — Как у вас мало вещей, господин Реннер! У Мудрого Духа всё иначе…
— Я никакой не господин, — улыбнулся мальчик. — Зовите меня просто
— Таков приказ! — каркнула Амалия. — Я должна называть тебя «вы» и «господин Реннер». Но я и без приказа могу! — сообщила она вдруг.
— Как вам угодно, госпожа Амалия, — чинно ответил Аксель. «Если она может быть вежливой без приказа, то я — без дедушки Гуго, — подумал он. — И без каких-то выгод! Это даже приятнее, чем я думал».
— Но сначала-то вы обращались ко мне на «ты», — сделал он ещё один шаг по новому пути. — Может, вам всё же так больше нравится? Я ничего не скажу профессору…
— Не в том дело! — объяснила птерокурица. — Приказ Мудрого Духа вступает в силу через шестьдесят секунд по объявлении его виновному существу… или иному созданию, — добавила она, явно напрягая память. — Чтобы виновное существо или иное создание могло в течение указанного выше срока просить пощады либо выразить благодарность. Значит, и я могла звать вас на «ты» лишь в течение минуты со слов: «Таков приказ!» Ясно?
— Так, стало быть, я — «иное создание»? — подавляя гнев, уточнил Аксель.
— Да, господин Реннер! Я должна также установить у вас в стойле телефон и через полчаса по МВВ зайти за вами и госпожой Реннер, чтобы проводить в Гобеленовую комнату. Где вас ждёт общество Мудрого Духа и человеческий обед! — рапортовала Амалия, выпятив грудь, как солдат перед Фридрихом Великим. Теперь она явно по-другому относилась к ещё недавно ненавистному поручению.
«Лучше бы обед без всяких там духов», — подумал Аксель. И спросил:
— А что это такое — МВВ?
— Межпланетное Волшебное Время, действующее в пределах одной галактики! — отчеканила Амалия. — Вот часы! — И она указала клювом на небольшие часы-ходики, вделанные в дверь туалета. — Прикажете сверить с моими? — Она подняла левое крыло, и под ним в её боку блеснул круглый циферблат. — Совпадает до одной девятой микросекунды! Отсчёт времени пойдёт с момента, когда я покину стойло госпожи Реннер.
Она обвела взглядом комнату и сквозь прозрачную стенку увидела Кри. Затем дёрнулась, перевела горящий взгляд на Акселя и прошипела:
— Кто убрал перегородку в стойле?
— Это не стойло, а комната. А кто её убрал, я не знаю.
Амалия двинулась вперёд, наткнулась на невидимую преграду и опять тупо застыла.
— Вам лучше пройти через двери, — поспешно добавил мальчик. — Спасибо за всё! — Последними словами он опять ошеломил уродливую птицу.
— Есть предложение, — поморгав, неожиданно скрипнула та. — Господин Реннер мог бы попросить Мудрого Духа поставить у себя в комнате телевизор-отправитель.
«Вот это да! Начинала
— Ну уж нет! Знаем мы эти телевизоры…
— Тогда господин Реннер мог бы попасть в Гобеленовую комнату без меня и без коридора, — продолжала Амалия. — И в любую точку пространства, где установлен телевизор-приёмник. Через телемост. Мгновенно!
— То есть как это — В ЛЮБУЮ ТОЧКУ ПРОСТРАНСТВА? — медленно выговорил Аксель. — А если телевизор-приёмник — в Мюнхене?
— Мюнхен — это точка пространства! — скрипнула птерокурица, словно плохо смазанная дверь.
— И… в Берлине?
— Точка пространства! — довольно каркнула Амалия.
— И… в Нью-Йорке? — выпалил мальчик. — Ну уж это вряд ли!
— Волшебный телемост действует в пределах одной галактики, — загробно сказала птерокурица. Аксель ошалело замигал.
— Здорово… — пробормотал он наконец. — А обычный телевизор… я хотел сказать — человеческий… «Панасоник», к примеру… он может быть приёмником? — И затаил дыхание.
— Никогда! — отрезала Амалия. — И если бы господин Реннер был способен задавать дурацкие вопросы, то я сказала бы, что этот вопрос из их числа. Я бы захохотала над ним! Но я выше таких вещей… — прибавила она, явно кого-то копируя. Едва ли птерокурица действительно знала, почему люди смеются. Однако Акселя сама идея хохочущей Амалии привела в столь сильный ужас, что он решил не задавать больше технических вопросов.
— Хм… Это Фи… профессор мне предлагает или вы сами? — подозрительно спросил мальчик, подумав.
— Я сама! — гаркнула чудо-птица. — Для экономии времени!
«Вот так, — сказал себе Аксель. — Дурак я несчастный… Уж если Амалия, которой я один раз молвил пару добрых слов, выболтала мне столько ценного, как же могут мне удружить остальные птицы, если я всегда так буду делать? Обязательно надо помириться с Элоизой!»
— Я вам очень, очень благодарен, госпожа Амалия, — с чувством воскликнул он. — Даже не могу сказать, как! Но ведь надо знать заклятие, правда?
— Правда! — охотно согласилась Амалия. — Если хочет пройти человек или младший дух. Старшие и звёздные духи проходят просто так!! — внезапно завопила она, явно гордясь услышанными (а может быть, даже подслушанными где-то) секретами.
— Интересно! Но я имел в виду не это, — терпеливо сказал Аксель. — Вы знаете заклятие?
— Обращаться к Мудрому Духу, — обнадёжила его птерокурица.
— Спасибо! Но я спрашивал вас не об этом, — ещё терпеливее сказал Аксель. — Я спрашивал, дорогая госпожа Амалия, не знаете ли этого замечательного заклятия ВЫ САМИ? ДЛЯ ЭКОНОМИИ ВРЕМЕНИ!
— Знаю… — неохотно ответила птица. И тут же прибавила: — За что заслуживаю наказания!
— Нет-нет, что вы! Это просто замечательно, что вы его знаете! Вы такая умная и… и… добрая, так почему бы вам и не знать? Научите меня, пожалуйста!