Аксиомы, леммы, теоремы. Стихотворения, баллады, переводы

Клугер Даниэль Мусеевич

Ах, это загадка — мой Сэм Люцифер!

Быть может, услышал он музыку сфер?

Не «Мяу» бормочет, бормочет: «Ого!»

Никак не могу разгадать я его.

О чем он тревожится, грезит о чем?

Зачем то и дело так трется плечом?

Хотел бы узнать, но, скорее всего,

Вовек не смогу разгадать я его...

Колыбельная

«Summertime». По Эдвину Д. Хейворду и Айре Гершвину

Город спит, так забавно вздыхая.

Фонари уж устали гореть.

Спи, моя дорогая.

Без меня светлый сон

Сможешь ты досмотреть.

Город спит. Я — бродяга бездомный.

Что сказать — ухожу навсегда.

Надо мной — купол неба бездонный.

Надо мной — зыбким светом

Мерцает звезда...

Город спит — до утра не разбудишь.

Фонари уж устали гореть.

До утра — обо мне ты забудешь.

Без меня светлый сон

Сможешь ты досмотреть.

Чужие тихие напевы

(Переводы)

Из древнегреческой поэзии

Анакреонт

***

Деревья выпивают сок из почвы.

Земля, как всем известно, воду с неба

Из облаков небесных получает.

В распоряженье облаков, конечно,

Вода морская. Солнце наливает

Красавице Луне. Короче, братцы,

Бухaют все, ну так, с какой же стати

Мне лицемеры запрещают это?!

* * *

О, тяжка любовь безмерно!

Нелюбовь тяжка не меньше!

Но страшней всего, поверьте,

Вдруг любимую утратить!..

Из английской поэзии

Джордж Гордон Байрон

ТЬМА

Я видел сон, который не был сном —

Лишь солнце тусклое, и звезды, и светила

Погасли вдруг в чернильной темноте,

Земля заледенела под ногами.

Пришел рассвет — но нет, не рассвело,

Пришел рассвет — без солнечного света,

Без неба голубого, без тепла —

Лишь чернота, наполненная страхом.

В те дни безумцы жили на земле.

Молились горячо о ярком свете, Не получив ответа, жгли костры.

Дворцы роскошные и жалкие лачуги,

Жилища эти — поглотил огонь,

А после взялся за леса и долы.

Вулканы превратились в маяки,

Не разогнав, однако, тьму ночную,

Лишь ложную надежду подарив

Навеки обезумевшим несчастным.

Горели и леса, и города,

Треск гибнущих деревьев пoлнил воздух.

А после — тьма, а после — тишина,

Тяжелое дыханье близкой смерти.

Иные просто падали ничком,

И на губах — безумные улыбки.

Они тонули в собственных слезах

Другие же в отчаянье взывали

К молчащим небесам.

Скулили звери,

Ползли к кострам и ластились, надеясь

Согреться. И кричали обреченно

Мятущиеся птицы в небесах.

К пылающим кострам, остаткам жалким

Тянулись змеи, их смертельный яд

Уж не дарил забвения несчастным.

Безумцы пожирали змей самих,

Чтоб утолить непреходящий голод —

Хотя б на время.

А Война и Смерть,

Две давние подруги, две сестрицы

И два чудовища — снимали урожай

С полей кровавых, жутких и бесславных,

С толпы лишенных разума людей —

Лишь эти две насытиться могли бы.

В конце концов, на гибнущей Земле,

Сожженной, остывающей, голодной —

Лишь два обломка сохранились — два

Свидетеля ушедшего величья,

В одном и том же городе пустом.

<