Аксиомы, леммы, теоремы. Стихотворения, баллады, переводы
Шрифт:
Вот только странно жить в краю безумном.
Но это тоже можно объяснить.
Магда ночами глотает таблетки.
Магда не может уснуть на кушетке...
Магда не может...
Магда ночами...
Магда...
Медея...
Магда...
Ме...
Ле...
«Мир, который придет после фюрера, не стоит того, чтобы в нем жить. Поэтому я и беру детей с собой, уходя из него. Жалко оставить их жить в той жизни, которая наступит». Из предсмертного письма Магды Геббельс сыну Харальду Квандту.
Эпилог
Бомбят дома, вокзалы и Рейхстаг,
Бомбят мосты, и зоопарк, и церкви...
Но церкви, впрочем, нынче не нужны —
Нужны бойцы, снаряды, танки, пушки.
Вот Фауст — он патрон, никак не доктор.
А Мефистофель жалкий дезертир.
А Гретхен... Что ж, она убьет ребенка
Не одного — но столько лет прошло!
Советник Гёте! Были бы вы тут —
И третью часть поэмы написали
О Магде, что баюкала детей,
Отравленных недрогнувшей рукою.
...За десять лет бессонницы ужасной
Впервые Магда захотела спать.
Сойдя с ума и спутав утро с ночью,
В белесом небе пели соловьи...
В страстном и долгом романе будущей первой леди Третьего рейха и ярчайшего сионистского лидера много темных мест. Тайна убийства Хаима (Виктора) Арлозорова на тель-авивском пляже летом 1933 года по сей день остается тайной.
Харальд Квандт, старший сын Магды от первого брака, служил в люфтваффе, попал в плен к американцам. После войны занимался бизнесом. Его дочь Хильда прошла гиюр, стала иудейкой, вышла замуж за гамбургского еврея. По слухам, их сын, правнук Магды Геббельс, уехал в Израиль. Он носит имя Хаим...
P.S. Старинный романс
В воздухе запах сирени,
Капли грибного дождя...
Кружатся блеклые тени,
Чтобы уйти, погодя...
Только разбиты ступени,
В воздухе запах сирени,
А на глазах — пелена.
Мы не узнаем друг друга.
В этом смешении лиц
Будут метаться упруго
Черные строки ресниц.
Больше не выйти из круга,
Чтоб без тюрьмы и сумы.
Мы не узнаем друг друга...
Полно, а кто это — мы?
Теоремы
Мой рок-н-ролл
Тут требуется несколько пояснений от автора.
Давным-давно, «когда деревья были большими», когда было мне всего лишь семнадцать лет, я играл в самодеятельной рок-группе, на самодельной бас-гитаре. Мы очень хотели играть песни наших кумиров — а те, понятное дело, пели по-английски. Английские же тексты нам, во-первых, никто не позволял исполнять, а во-вторых, не знали мы английский язык настолько хорошо, чтобы еще и петь на нем.
Выход был один — сочинять свои тексты на чужую музыку. Сочинять русские тексты песен великих рок-музыкантов.
Понятное дело, эти песни-копии не могли не быть связанными с тем содержанием, которое вложили авторы оригиналов. Но и переводами эти песни быть не могли — ибо, как я уже сказал, не знали мы в те времена английский язык в достаточной степени. Да и записи песен попадали нам в руки в таком качестве, что слова вряд ли поняли бы и знатоки английского, увы.
Вот так и появлялись эти тексты — не переводы, а, условно говоря, «по мотивам», в прямом и переносном смысле.
И вот так, собственно, я обрел первый опыт писания стихов.
Недавно я вспомнил об этих пробах — и, по возможности, восстановил их, что-то оставив без изменения, а что-то переработав и отредактировав.
Еще раз: это — не переводы, это оригинальные стихи, толчком к написанию которых стали те или иные песни рок-музыкантов и рок-поэтов — Ричардса, Синфилда, Лейка и прочих.
Колдунья
«Black Magic Woman». По Питеру Грину
(и Карлосу Сантана)
Эта дева — колдунья,
Эта дева — колдунья,
Эта дева — колдунья,
и чары ее нелегки.
Эта дева — колдунья,
парней она кормит с руки.
Эти парни не знают,