Акт 1 - Испытательный

Амосов Михаил

Мы бросили орех туда же, где он лежал. Напоследок, я заметил, что его без особых усилий ухватила какая-то белка и унесла, причем хвостом, да и белка больше походила на крупного енота, рыжего енота, енота с клювом… Мда, живность тут не совсем типичная, право слова.

* * *

Лесная дорога была сухой и оттого пыльной, извилистой, словно змея, из-за чего невозможно было понять за густыми зарослями и деревьями, что находится за поворотом. Воздух был по-настоящему осенним, прохладным и свежим, откуда-то

тянуло дымом от сжигаемых листьев и веток. Смотря на все это золотое великолепие, в которое оделись деревья, я понимал, почему поэты так вдохновлялись этим временем года. Некоторое время я и мои товарищи шли молча, прогулочным шагом, наслаждаясь окружающими видами. Только Ридли вполголоса напевал себе под нос какие-то стихи, напоминающие баллады, к которым я долго прислушивался, но так и не смог до конца различить слов.

— Эй, Ридли, а что это ты поешь?

Наш учитель остановился. Мы оказались перед развилкой, дороги были совершенно одинаковы, Ридли некоторое время сверялся с картами, что мне показалось несколько странным.

— Хм? — повернул в мою сторону голову Ридли. — Что случилось, малыш?

Эрик прыснул со смеху, как и всегда, когда наш учитель так меня называл. Я проигнорировал это и спросил снова:

— Что ты поешь? Я слышал какую-то песню.

— А, это? Это так, ничего особенного, — отмахнулся от меня Ридли и снова углубился в изучение географического своего инвентаря с весьма умным видом.

— Эй, да расскажи, интересно же!

— Мхмхм, не отвлекая меня! — поворчав, прикрикнул наш учитель.

— А чего ты так долго думаешь? — спросил Эрик. — Ты же вроде здесь бывал, или я ошибаюсь?

— Вообще-то раньше я переходил в это измерение совершенно в другом месте. Но если тебе не нравится…

— Не-не-не-не-не! Меня все очень даже устраивает!

— Я так и думал. Так, господа туристы, нам в ту сторону. Наверное.

Мы двинулись дальше, свернув на правую дорогу. Шли некоторое время как прежде, но Эрику теперь захотелось немного поговорить, просто поговорить:

— Эх, люблю я такой вот лес! — сказал Эрик.

— Какой?

— Какой-какой, — передразнил меня он. — Осенний, конечно же! Ты посмотри, как тут красиво! Вот, помню раньше мы в лес за грибами ходили! Обожал я это дело!

— Ха, а мне кажется дело в другом. Ты просто любил ходить по лесу с ножом в руке, а вовсе не собирать грибы.

— Что за чушь! Сам-то, ленивая твоя душа, никогда с нами не ездил! Как ни придешь к тебе, ты все чем-то занят! Из дома тебя ничем не выковыряешь!

— Ну, один раз я согласился пойти с вами «прогуляться» в лес. Ты сам видишь, чем все это закончилось. Да и потом, я терпеть не могу грибы.

— Вот на все у тебя отмазки есть! Мог бы просто с нами сходить, прогулялся бы.

— Ага, щас! Меня бы обязательно попросили помочь в сборе, а ты прекрасно знаешь, что я бы не смог отказаться. Тебе же самому лень грибы собирать, вот ты и ворчишь.

— Ха, зато я теперь знаю, как грибы выглядят и называются, а ты — нет!

— Ой! невелика заслуга. Даже если и так, тебе все равно вряд ли понадобятся эти знания.

Ридли, до того молча слушавший нашу перепалку, хохотнул и, обернувшись, заметил:

— А наш оборотень-то прав!

— Не понял. С

чего это вдруг? — спросил Эрик.

— Не понял. Кто я?!

— Да с того, грибник ты наш оседлый, что не растут в разных измерениях одни и те же плоды, ягоды, грибы, да и пр. оказавшись в новой местности, не всегда можешь полагаться на старые знания.

— Все так печально? — спросил Эрик.

— Нет, почему же, в принципе-то, можно есть все, что угодно…

— Но некоторые вещи — только один раз! — перебил я Ридли, закончив его же фразу.

— А ты не встревай!

— А ты не обзывайся!

— А ты не спорь!

Ридли усилием мысли запустил в меня каким-то небольшим орехом, или шишкой, но я с легкостью поймал его снаряд своей магией. Все же чему-то я научился. Наш учитель ухмыльнулся и снова тихо запел.

* * *

Бодро шагая по лесу, мы вскоре вышли к реке, а точнее к обрыву, по дну которого протекала река. Перед довольно широкой, мощенной серым камнем, площадкой скопилась куча народу. Десятки телег, набитых овощами, фруктами, кореньями, горшками, тканями, инструментами и прочим товаром, возле которых стояли и переговаривались друг с другом торговцы и крестьяне.

Множество карет стояло тут же, из окон которых горделивым, но скучающим взглядом обозревали толпу разодетые в дорогие наряды господа. Кучера были нервные и дерганные, им видно приходилось долгое время успокаивать и удерживать лошадей, которые были о себе мнения как минимум не меньше, чем те, кого они везли, а потому были непослушны и своевольны.

Как обнаружилось, мы вышли вовсе не с главной дороги, которая отличалась отличным качеством, а с какой-то лесной тропинки. Ридли осматривал столпотворение с большим недоумением и интересом, даже большим, чем мы, что на самом деле весьма понятно. Некоторое время он поглаживал бороду, хмыкал и тихо бормотал себе под нос. Наконец, он сказал:

— Друзья, не знаю как вам, а мне кажется, что здесь кое-чего не хватает.

— Нет.

— Что значит «нет»? — спросил он, оглядываясь на меня.

— Тебе не кажется, — ответил я, на самом деле не зная, чего не хватает.

Мы подошли ближе к обрыву и увидели несколько торчащих столбов, а рядом с ними группу людей, ну, или же кого-то похожего на людей. Это были высокие, мускулистые мужики с квадратными челюстями, хмурым взглядом и в касках на лысую голову. Кожа их отдавала бледным синеватым цветом, словно они долгое время не показывались на солнце. Чем-то они мне напоминали шкафы, высокие и тяжелые шкафы, а если смотреть на них издалека, так и вовсе не будет видна разница.

Ридли приказал нам стоять и ждать, пока он расспросит и разузнает, что случилось, правда, так и не пояснив, что случилось и с чем, или кем…

Делать было особо нечего, зато не приходилось скучать, ибо даже из этой толпы прямо таки сочилось разнообразие. Знаете, я думал, что удивляться больше не смогу, по крайней мере, так сильно, однако те, кого я увидел среди людей здесь, да и то, что они везли, убедило меня в обратном.

— Вот это коктейль дружбы народов! — присвистнул Эрик, обводя взглядом собрание торговцев и прочих путников всех мастей.