Акт милосердия
Шрифт:
– Но он лечил Гэлвина.
– Знаю, знаю, но все-таки он молод и немного зелен.
Я предпочел бы врача постарше. Не обманывайте себя, перед нами стоит проблема, - вдруг добавил он решительно, - серьезная проблема!
Фогарти не потребовались дальнейшие объяснения.
Худшее, что может сделать священник, - это покончить с собой, так как поступок этот отвергает все, что наполняет смыслом его деятельность Божественный Промысел, Милосердие, Всепрощение, Рай, Ад. Чтобы помазанник божий дошел до такой степени отчаяния - подобный факт
– Вот, надо полагать, его машина, - заметил Меджинниз.
Кармоди быстро взбежал по лестнице с саквояжем в руке, из-под твидового пиджака у него выглядывала розовая пижама. Это был высокий молодой человек в очках, с длинным шутовским лицом. В обычной жизни он усвоил себе стиль, подходящий к выражению его лица, но Фогарти знал, что врач он компетентный и добросовестный. Он несколько лет прослужил в английском госпитале и выработал грубоватую манеру разговора, которая Фогарти казалась занятной.
– Иисусе!
– произнес он, охватив взглядом представившуюся картину. Подойдя к постели, он внимательно вгляделся в покойника.
– Бедняга Питер!
– добавил он и, взяв пистолет с ночного столика, куда положил его Фогарти, осмотрел его.
– Надо было мне получше приглядывать за ним, - продолжал он огорченно.
– А сейчас я мало что могу для него сделать.
– Напротив, доктор, - возразил Меджинниз, - никогда еще вам не представлялся более подходящий случай оказать ему услугу.
– Он бросил на Фогарти многозначительный взгляд.
– Не будете ли вы столь любезны, отец мой, пригласить сюда Джека Фицджералда? Поговорите с ним сами; мне не надо предупреждать вас, чтобы вы соблюдали в разговоре с ним крайнюю осторожность.
– Не беспокойтесь, уж я буду осторожен, - с мрачной решимостью подтвердил Фогарти. Было в его натуре что-то, что всегда отзывалось на мелодраматическое, и он понял, что Меджинниз хочет поговорить с Кармоди один на один. Он позвонил Фидджералду, владельцу похоронного бюро, и потом поднялся к себе в комнату, чтобы одеться. Ясно было, что сегодня уже не до сна.
Услышав, что его зовут, он опять зашел в комнату Гэлвина. При виде священника и доктора весь ужас происходящего полностью дошел до его сознания: тучный лысый приходской священник в халате и тощий молодой доктор в расстегнутой у ворота пижамной куртке, на которую надет пиджак. Фогарти сразу почувствовал, что перед его появлением они спорили.
– Может быть, вы поговорите с доктором Кармоди, отец мой? благосклонно предложил Меджинниз.
– Говорить не о чем, отец Фогарти, - Кармоди обратился к нему официально, чего не делал в дружеской обстановке.
– Я не могу подписать свидетельство, удостоверяющее естественную смерть. Вы сами знаете, что не могу. Это было бы чересчур непрофессионально.
– Профессионально или нет, доктор Кармоди, комуто ведь придется это сделать. Я - священник этого прихода и в своем роде я тоже профессионал. Это злополучное происшествие
Последствия его могут затронуть дела всего прихода в целом.
– Ваша профессия не обязывает вас подписываться под ложыо, отец мой, сердито возразил Кармоди.
– А вы толкаете меня именно на это.
– Иу, я бы не назвал это ложью, доктор Кармоди, - с достоинством возразил Меджинниз.
– Рассматривая характер лжи, приходится принимать во внимание пользу и вред, которые она может принести. И я не предвижу никакой пользы от того скандала, который разразится из-за смерти злосчастного юноши! Более того, я предвижу безграничный вред.
– Я тоже, - не выдержал Фогарти. Даже ему самому показалось, что голос его прозвучал слишком громко, слишком уверенно.
– Понятно, - саркастически отозвался Кармоди.
– И ты полагаешь, что мы по-прежнему должны осуждать шведов и датчан за то, что у них по статистике много самоубийств, а все потому, что они не подделывают цифры, как мы. Ах, во имя всего святого, дружище, если я это сделаю, я потеряю всякое уважение к себе.
Фогарти увидел, что Меджинниз прав. В некотором роде Кармоди еще зелен.
– Все это прекрасно, Джим, но христианское милосердие важнее статистики, - умоляюще сказал он.
– Забудь ты про эту проклятую статистику, далась она тебе.
Отец Гэлвин был ведь не только статистической единицей, но и человеком, и мы оба его знали. А о семье его ты подумал?
– Да, вы подумали о его матери?
– патетическим тоном воскликнул Меджинниз.
– У вас, если не ошибаюсь, тоже есть мать, доктор Кармоди?
– И ты хочешь, чтобы я встретил завтра утром миссис Гэлвин и сказал ей, что сын ее - самоубийца и не может быть похоронен в освященной земле? взволнованно спросил Фогарти.
– Хотел бы ты, чтобы мы сообщили такую весть твоей матери, если бы речь шла о тебе?
– Врачу также приходится делать неприятные вещи, Джерри, - отозвался Кармоди.
– Сообщать матери о том, что ее ребенок умирает?
– спросил Фогарти. Не забывай, что это обязанность и священника тоже. Но сообщить матери о том, что ее сын проклят...
И тут именно то слово, которое, как знал Фогарти, возымело действие на Кармоди, покоробило приходского священника.
– А это, отец мой, по счастью, находится в надежных руках, надежнее, чем наши с вами, - проговорил он отрывисто.
Манера его вдруг переменилась. Он словно чуточку устал от обоих молодых людей.
– Доктор Кармоди, там, кажется, подъехал мистер Фицджералд. Хорошо, если бы вы приняли решение по-"
быстрее. Если вы не готовы подписать свидетельство, я тут же найду другого врача, который подпишет. Таков мой прямой долг, и я его выполню. Однако как человек немолодой, знающий этот городок получше вас или отца Фогарти, я бы не советовал вынуждать меня обращаться к другому врачу. Если пойдут слухи, что мне пришлось так поступить, ваша карьера может серьезно пострадать.