Актеон
Шрифт:
Петр Александрыч засмеялся несколько принужденно.
– Нет, - сказал он насмешливо, - у нас в Петербурге ни один порядочный человек не носит очков, все с такими лорнетами.
– Господи помилуй!..
– Андрей Петрович перекрестился и потом растаращил руки, - да что мне за указ все? Уж будто тот только и человек, кто вашей моды придерживается!
Таким образом, рассуждая и разговаривая, владелец села Долговки и гость его неприметно очутились у дома. В грязной передней, где обыкновенно Филька шил сапоги,
Дормидошка
Александрыч закричал:
– Эй вы, сони! я всех разбужу вас…
Исполины вскочили с своих мест, вытянулись и устремили бессмысленные и заспанные глаза на барина. Барин бросил на них строгий взгляд и прошел в другие комнаты.
В дверях гостиной Прасковья Павловна встретила сына и гостя…
– Андрей Петрович! дорогой гость наш!
– воскликнула она.
Андрей Петрович: хотел подойти к руке ее, но Прасковья Павловна не допустила его до этого.
– Что это вы, Андрей Петрович, чтоб я стала на пороге с вами здороваться!
Сохрани меня боже!
Она попятилась назад.
– Точно, матушка, точно, на пороге нехорошо!
– прохрипел помещик, - я сам не люблю этого… Ну, а теперь пожалуйте-ка вашу ручку…
Андрей Петрович поцеловал протянутую ему ручку и, продолжая держать ее в своей руке, обратился к Петру Александрычу.
– Вот ручка-то была в свое время, - сказал он, - черт возьми! пухленькая, беленькая… да еще и теперь прелесть, ей-богу… Надобно вам знать сударь, что я волочусь за вашей маменькой, просто волочусь…
Эти слова очень приятно подействовали на Прасковью Павловну. Она нежно и с улыбкою посмотрела на деревенского любезника.
От Прасковьи Павловны Андрей Петрович обратился к дочери бедных, но благородных родителей и подошел также к ее руке.
– Анне Ивановне мое нижайшее почтение. Как поживать изволите?
Дочь бедных, но благородных родителей, украсившая себя мелкими сырцовыми буклями, бросила на вдовца-помещика взгляд чувствительный и потом, закатив, по своему обыкновению, глаза под лоб, отвечала несколько нараспев и в нос:
– Благодарю вас, слава богу.
– Мы всё с Анеточкой хозяйством занимаемся, - заметила Прасковья Павловна.
–
Она, это можно смело сказать, отличнейшая хозяйка. (Прасковья Павловна вздохнула.)
Ну, Андрей Петрович, как я была обрадована приездом моих милых деточек - и сказать не могу…
– Поздравляю вас, поздравляю, - перебил Андрей Петрович, - я с почтеинейшим-то
(помещик ткнул пальцем на Петра Александрыча) имел уже удовольствие познакомиться.
А где же ваша хозяюшка-то, Петр Александрыч? познакомьте меня, милостивый государь, с нею.
– Она у себя в комнате, - сказала Прасковья Павловна, -
– Умирать! Зачем же умирать, матушка? Это вы говорите вздор.
Помещик потер ладонью желудок.
– А что, который-то час?.. Как будто эдак время и травничку выпить.
Он обратился к Петру Александрычу:
– Может, у вас там, по-столичному, и не следует этого говорить: но мы ведь деревенские дураки, всё рубим спроста. Вы сами-то употребляете ли травничек?
– Нет.
– Отчего? травник вещь целительная для желудка: а ваши ликеры и разные эти разности ни к черту не годятся!
Закуска и травник были принесены. Помещик налил рюмку травника и поднес ее
Петру Александрычу.
– Отведайте, каково? а?
Петр Александрыч выпил рюмку, поморщиваясь.
– Недурно, - сказал он.
– То-то же! надо войти во вкус… Поживите-ка с нами немного, да мы вас по-своему переделаем, почтеннейший.
Говоря это, Андрей Петрович наливал травник… Он поднес рюмку к своим толстым губам, высосал из нее целительный напиток, пополоскал им во рту, а потом проглотил его, крякнув раза два или три…
В эту минуту Ольга Михайловна вошла в комнату.
Прасковья Павловна, увидев ее, вскочила со стула и закричала:
– Оленька, мое сердце, представляю тебе доброго нашего соседа, Андрея
Петровича Боровикова.
Потом она обратилась к Андрею Петровичу:
– А вам, Андрей Петрович, представляю мою малую невестку. Ну, какова моя
Оленька, что скажете?
Андрей Петрович, занимавшийся разжевываньем колбасы, с заметным усилием проглотил ее, вытаращил глаза на Ольгу Михайловну и с маслеными губами бросился к руке ее.
– С нетерпением желал-с вами познакомиться, сударыня. Прошу извинить; мы здесь в ожидании вас занялись существенным, по желудочной части.
Ольга Михайловна ничего не нашлась сказать на эту речь помещика и ограничилась только, одним безмолвным приветствием. Вслед за тем начался общий разговор о причинах неурожая и урожая, о солении грибов и делании наливок; Прасковья
Павловна заливалась, как соловей, когда дело дошло до приготовления последних. Андрей
Петрович, в жару разговора, потягивал травничек; Петр Алаксандрыч зевал, растянувшись в кресле; дочь бедных, но благородных родителей вздыхала, поглядывая на вдовца, и то поднимала глаза к потолку, то опускала их к полу; Ольга Михайловна глядела в окно…