Актриса года
Шрифт:
— Да он просто боготворил вас! — заявила Фатима по телефону. — В вас он видел единственное светлое пятно среди сонма всех этих шлюх и воровок, номинированных на «Оскара»!
— Очень мило с его стороны, — пробормотала Эмбер.
— И все это есть в его последней статье, — заметила Фатима. — Статье, которую я лично отредактировала в знак памяти о Теде. Урезала материалы об остальных номинантках и особо выделила вас. Ну и ваши с Тедом отношения. А называется она «Журналист и ведьма»! Правда, здорово? И в ней рассказывается, как любовь Теда помогла вам вырваться из ада, покончить с наркотиками, побороть тоску, вызванную
— Жду не дождусь, когда она выйдет, — устало заметила Эмбер.
— Выйдет в понедельник, прямо накануне голосования в Академии. И вы выглядите в ней очень достойно.
— Ага, — буркнула Эмбер. И почувствовала, что впереди наконец забрезжил свет.
Она уже съездила к Брианне и позаимствовала у нее черные платье, шляпу и перчатки. На сутки завязала со всеми наркотиками — выкурила лишь один косячок, просто для бодрости. У выхода из ресторана дежурили два фотографа, оба сделали ее снимки. «Черт побери, — думала она, пока они щелкали аппаратами, — после всех этих некрасивых историй с мамашей и скандалом на празднике Эм-ти-ви, немного хорошей рекламы не повредит».
В помещении редакции собралось около пятидесяти человек, в основном редакторы и журналисты из «Персонэлити». Прослушав запись «Путь на небеса», любимой песни Теда, Фатима поднялась и медленно вышла на середину комнаты. Она казалась более собранной и спокойной, чем обычно, на лице застыло скорбное выражение.
— Все мы лишь стадо заблудших овец… — начала она. — А пастыри тихо отложили орудия труда своего и…
Эмбер поднесла к глазам большой платок, тоже одолженный у Брианны. Моргнула несколько раз — и по щекам покатились крупные слезы. Фатима печальным кивком указала на нее.
Эмбер была искренне удивлена: ведь она очень плохо разбиралась в кулинарии и только что обнаружила, что очищенная и завернутая в платок луковица способна творить чудеса.
— С вами Дан Рэтер из «Вечерних новостей». Главная тема нашего сегодняшнего разговора — это заседание Академии киноискусств, которое должно состояться уже совсем скоро. А также слухи о скандале, самоубийстве и убийстве, в которых замешаны две номинантки на звание лучшей актрисы года.
Сегодня в госпитале Седарс-Синай подтвердили, что к ним два дня назад действительно поступила Лори Сифер, актриса, выдвинутая на «Оскара» за главную роль в фильме «Потерять Софию». Ходят слухи, что мисс Сифер совершила попытку самоубийства в припадке отчаяния из-за несчастной любви. Однако несколько часов назад Мелисса Кроули, рекламный агент актрисы, сделала заявление, в котором назвала все эти слухи ложными и добавила, цитирую, «что у мисс Сифер было тяжелое пищевое отравление, вызванное недостаточно пропеченной в микроволновой печи пиццей».
Сегодня после допроса в одном из участков лос-анджелесского департамента полиции выпустили на поруки Фиону Ковингтон, британскую актрису, также выдвинутую на «Оскара» за роль в фильме «Мэри». Ее допрашивали по делу, связанному с расследованием таинственной гибели журналиста из «Персонэлити» Теда Гейвина. Слухи о том, что при покойном Теде Гейвине был якобы найден некий интимный предмет, принадлежавший актрисе, пока не подтвердились.
Когда мисс Фиону спросили, нашла она понимание у судебных властей Лос-Анджелеса или же данное расследование
Глава 35
Карен с отвращением отшвырнула журнал «Персонэлити». По дороге домой она едва не врезалась в едущий впереди «БМВ», когда увидела на Франклин-авеню стенд с журналами и газетами. Там, среди номеров таких изданий, как «Таймс», «Ньюсуик» и «Пипл», красовался свежий номер «Персонэлити» с ангельским личиком Эмбер Лайэнс на обложке.
А уж статья! Один абзац поразил Карен в самое сердце.
«Необыкновенно тонкая, наделенная незаурядным талантом актриса, которой едва перевалило за двадцать, обрела и почти сразу потеряла истинную любовь. И объектом этой любви являлся мужчина, чьим оружием были не наркотики или спиртное, но слово. И вот теперь она потеряла его навсегда».
Перед читателями предстал не образ юной, одурманенной наркотиками бродяжки, которая всеми правдами и неправдами пробилась в Голливуд, а некое божественное и непорочное создание. Можно подумать, речь шла о Жанне Д'Арк, никак не меньше.
Не только «Персонэлити», но и вся пресса выражала самое искреннее сочувствие Эмбер. И Карен просто недоумевала. Она была уверена, что молодая актриса выбыла из гонки за премией «Оскар» после той позорной истории в «Рэдио-сити». Теперь ее превращают чуть ли не в мученицу — и все только потому, что Тед Гейвин (да были ли они вообще знакомы?) погиб.
Утешение Карен нашла в новостях Си-би-эс, где ее вместе с Конни Траватано назвали главными претендентками на «Оскара». Теперь оставалось лишь надеяться, что по сравнению с опозорившейся на публике и уличенной в воровстве Кони, арест Карен за непристойное поведение в общественном месте будет выглядеть пустяковым недоразумением.
Однако Эмбер Лайэнс нельзя пока списывать со счетов, и Карен плохо представляла, что можно противопоставить слезливой истории, опубликованной в «Персонэлити». О, если б этот Гейвин не умер!..
Но он должен был умереть!
Разве для того она в течение пятнадцати лет делала карьеру, училась актерскому мастерству в колледже и снималась в крутых и мягких порно, а затем перешла к настоящей работе в кино, чтобы теперь ее уничтожил какой-то жалкий журналистишка? Оставив своего ребенка на попечение женщины, чьего мужа она некогда соблазнила, Карен ни разу не испытала по этому поводу ни малейших угрызений совести. Ей пришлось поступить так, потому что она не могла поступиться карьерой.
Все эти годы, на протяжении всего пути от Баскома до Голливуда, у нее была одна лишь цель: стать звездой киноэкрана и добиться славы и богатства. Брак, семья, душевный покой — все это было не для нее, а для какой-нибудь девушки-простушки, живущей по соседству. Карен хотела обитать на вершине и чтобы от внешнего мира ее защищала возведенная вокруг этой вершины высокая металлическая ограда.
А миссис Гункндиферсон никогда этого не понимала. Именно поэтому стала лучшей матерью для ее сына, чем могла бы стать сама Карен. Так, во всяком случае, ей казалось все эти годы.