Актриса и жмот
Шрифт:
— Как вам Паундс? — развела она руки в миссионерском жесте и подняла голову к сводам потолка холла.
— Оу, здесь очень уютно и красиво. Мне нравится.
— Вы учитесь?
— Нет, мадам, я работаю учителем английского языка и занимаю пост директора школы моего дедушки.
— Да что вы говорите! — радостно всплеснула руками женщина. — Директор школы! Генрих, мальчик мой, я тебя поздравляю! Ты не безнадёжен! А где вы живёте, если не секрет, конечно, — вкрадчиво поинтересовалась мама.
«Да
Сын что-то даже не предполагал, что в лексиконе его мамы значится нечто подобное. Иногда он начинал подозревать, что эта женщина закончила Нортубрийский Университет и в совершенстве овладела технологией строительства, монтажа и демонтажа бетонных конструкций чисто для отвода глаз, а на самом деле уже давно и плодотворно трудится в противоположно другой сфере. У него даже мелькала мысль проверить её губные помады и украшения на предмет альтернативного использования — радиопередатчика там, фотоаппарата. А эти её неизменные сумочки на цепочках! Их мама покупала исключительно в форме барсетки и обязательно на цепочке, и носила всегда перекинув через руку, где они мотылялись, будто огромные медальоны. Ну не могли эти «дети» из МИ6 и МИ7 не заметить столь талантливую дочь своей земли. Не в этой жизни. Наверняка, уже давно уговорили её поступить к ним на службу и возглавить какой-нибудь отдел информации и обратной связи.
— Вы знаете, милочка, — на второй минуте «тайный агент Мальгауден» властным движением руки взяла мисс Флейминг за локоток и отвела в сторону, — он вообще-то добрый и хороший мальчик. Вы, пожалуйста, не обращайте внимания на его выкрутасы, хорошо? Он умеет быть чутким и заботливым.
— Миссис Мальгауден…
— Надо же, никогда не думала, что мой оболтус сможет заинтересовать такую девушку, как вы, — прижав кулачки к груди так, что её сумочка спала на сгиб локтя, женщина сделала шаг назад и осмотрела будущую невестку — а в этом она уже не сомневалась — с ног до головы. — Я даже мечтать не могла! Ой, сегодня же обрадую мистера Мальгаудена. Итак, кто же ваши родители? — мягко поинтересовалась София.
«А вот этого, кстати, и я не знаю», — услышал краем уха Генрих.
— Они живут и работают в Америке. А я осталась с дедушкой и бабушкой в Лондоне.
— Ох, как похвально! И посвятили себя детям?
— Эм… да.
— Это очень хорошо, что вы любите детей, Юточка. Поверьте мне, когда у вас появятся свои, вы полюбите их ещё больше. Итак, мой карапуз ещё не удосужился пригласить вас к нам с мистером Мальгауденом в гости и познакомить с родителями? — Зыркнула миссис Мальгауден на сына. — Решено! Вас приглашаю я. Вы всенепременно должны побывать у нас в доме, жаль только, что хозяин постоянно занят, но ничего. Я просто обязана показать вам фотографии маленького Генриха, он ещё с пелёнок был само очарование и милашество.
— Оу, я в этом не сомневаюсь, миссис Мальгауден, — посмотрела Ньюта на почти свинцового цвета лицо мужчины, которое в данный момент ей больше напомнило перегоревшую лампу накаливания.
— У него была такая беленькая шапочка с ушками, ох до чего он смотрелся
Посмотрев им в след, Генрих нащупал в кармане айфон.
«Где там у нас Мери?» — только эта «тарахтушка» и «погремушка» могла отвлечь и заговорить маму.
Глава 4
О лошадях и людях
А чуть позже заболела Форки. Простояв всю зиму в холодной палатке, она всё-таки подхватила какой-то вирус и осложнение в виде бронхита. Юта вместе с тем самым ветеринаром не отходила от кобылы целыми днями, чем нанесла очередной сокрушительный удар по самолюбию мистера Мальгаудена. И в конце концов была наказана — сама свалилась с температурой.
— Не пойду проведывать, — закинул ногу на ногу в своём домашнем кабинете обиженный в самое сердце мужчина.
— Конечно, не ходи! — заломила в негодовании руки София. — Зачем?! Зачем тебе хорошая, нормальная, адекватная девушка? Одному-то лучше! Да и мы с отцом всегда будем рядом. Ах, да! У тебя же ещё есть Беатриче! Так что забей, сынок! Ты в шоколаде! — хлопнула в ладоши мама.
Как это ни странно, но такую же позицию заняла и сама Юта, и даже озвучила её по телефону.
— Нет, нет и нет, Генрих! Ни в коем случае! — что есть силы остатками голоса хрипела она в трубку. — Я не могу предстать перед посторонними в таком жалком виде!
«Ах, вот оно что! Я уже посторонний! — задохнулся мистер Мальгауден, радуясь, что она сейчас не видит его лица. — А когда у меня на пороге сопли на палец наматывала, зубами ирландские пляски выстукивала, то это значит ничего, был почти родным». — Её заявление его реально напрягло.
— Внезапно, — процедил он сквозь зубы в телефон. — А когда постучались ко мне в сочельник? Что было тогда?
Пауза.
— Эм-м… а… хм…
— Думаю, валяться и болеть в одиночестве не так уж и весело, правильно?
— Меня проведывают… — поспешно выскочило у девушки, но она вовремя осеклась.
В голове у Генриха взорвалась атомная бомба.
«Живодёр», мать его! Тьфу ты чёрт, «животновод» заглядывает! Ах, ты ж…»
— И кто же? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, голосом, который обычно со следующей буквы становится звериным грозным рыком. — Если не секрет, конечно.
— Детишки… из школы, — «мяукнула» директриса.
«Угу, детишки, значит».
Через час он стоял на пороге дома Честера Флейминга в Барнете.
— Проходите, — открыла ему дверь действительно какая-то девочка лет тринадцати. — Я уже ухожу. Мисс Флейминг там, на диване, — махнула она рукой вглубь квартиры.
— Плохой, плохой, плохой кот! — услышал Генрих голос Ньюты, когда продвигался по коридору. — Как тебе не стыдно, Метроном? В твои-то годы!