Актуальные проблемы Европы №1 / 2016

Коллектив авторов

Подобная ситуация – политическая и экономическая нестабильность, низкие темпы социально-экономического развития, преобладание частных интересов над государственными – сохранилась и по сей день. В этом контексте 2014 г. можно назвать апогеем негативных тенденций: страна прошла через государственный переворот, новый экономический спад, стремительный рост долгового бремени и снижение золотовалютных резервов, в то время как политическая жизнь, несмотря на очередные изменения, по-прежнему осталась тесно

связанной с олигархическими группировками.

Таким образом, в Украине выработка политических решений, в том числе направленных «вовне», вовлекала широкий спектр национальных игроков. И внешняя политика страны, и стратегия балансирования между Россией и ЕС зависели от того компромисса (зачастую – крайне неустойчивого), которого этим игрокам удавалось достичь на определенный момент времени.

Причины и факторы, определяющие различие внешнеполитических действий Минска и Киева

Итак, на основании вышесказанного можно сделать вывод, что главным факторным отличием в балансировании Минска и Киева является субъектность внешней политики, определяемая политической системой страны. В белорусской авторитарной системе власть обладала монополией на внутреннюю и внешнюю политику, в то время как в Украине их практическая реализация была следствием широкого компромисса самых разных политических и экономических групп, а также (в определенные периоды времени) зависела от электоральных циклов и давления со стороны оппозиции.

Сравнивая эти две модели балансирования между Россией и ЕС с точки зрения их выработки и осуществления, можно сделать вывод, что белорусский вариант был более эффективным. Он позволял достаточно оперативно принимать нужные решения и реагировать на внешние импульсы. Авторитарный контроль над политической и экономической жизнью также позволил Беларуси принять участие в интеграции с Россией (будь то СГ или ЕАЭС) с минимальным ограничением собственных полномочий и получить при этом взамен существенные экономические и ресурсные дотации.

Сегодня, спустя более чем два десятилетия после распада СССР, можно уверенно предположить, что схожие преимущества от минимального, даже имитационного сближения с Россией могла получить и Украина. Но там вопрос интеграции в российском направлении постоянно становился предметом политических спекуляций, а также противоречил Концепции внешней политики, принятой еще в начале 1990-х годов. В целом можно сказать, что главным препятствием повороту «на Восток» был плюрализм правящих и господствующих групп, который не смог преодолеть ни один президент или премьер [Ворожейкина, 2014, с. 8]. В конечном счете все это и сделало политику балансирования Киева более реакционной и недальновидной, чем у Минска.

В то же время приходится признать, что и в белорусском

варианте балансирования, исходящем от авторитарного политического режима, также были свои минусы. Во-первых, национальные интересы там часто подменялись государственными (императивом удержания власти). Во-вторых, белорусский авторитаризм, увеличивая эффективность, одновременно ограничивал возможности балансирования между Россией и ЕС и препятствовал развитию политических отношений на западном направлении. В связи с этим балансирование Беларуси крайне слабо опиралось на европейский вектор, что в конечном счете не позволило Минску сохранить подлинно внеинтеграционный статус, даже несмотря на попытки опереться на союзников вне Европы. Однако в целом белорусская модель балансирования позволила привлечь больше внешних ресурсов при сравнительно ограниченных возможностях.

Украинская, более демократическая политическая система долгое время казалась весьма результативной, поскольку позволяла избегать зависимости от России. Однако ее слабость в вопросах государственного управления в конечном счете привела к усилившейся зависимости Киева от других внешних партнеров – ЕС (экономическая ассоциация) и США (военно-политический диалог).

Экономическая зависимость Беларуси и Украины от России и Европейского союза была схожей: обе страны зависели и от России, и от ЕС в вопросах торговли, а также были зависимы от ЕС в плане инвестиций и возможности привлекать финансовые ресурсы, а от России – по причине создававшихся десятилетиями производственно-сбытовых связей, важности получения сырья по льготным ценам и доступа на емкий российский рынок. Однако разные экономические модели развития Беларуси и Украины по-разному сказались на осуществлении ими балансирования.

Для белорусской командно-административной модели глубокая экономическая интеграция и с Россией, и с ЕС была неприемлемой. Во-первых, такое объединение с более крупными либеральными системами потребовало бы продолжения экономических реформ, что подрывало саму суть государственного устройства и сложившегося социального контракта. Во-вторых, усиление экономического сотрудничества предполагало взаимное проникновение капитала, что в случае белорусской экономики означало приход более сильных и влиятельных зарубежных капиталодержателей, с которыми ни частный, ни государственный сектора не могли успешно конкурировать. В-третьих, Россия и ЕС были заинтересованы в интеграции не просто торговой, а более комплексной и системной, предполагающей надгосударственное управление и возможность оказывать на Беларусь в том числе и политическое влияние посредством экономических инструментов. Все это могло привести к падению авторитета белорусских властей внутри страны.

Конец ознакомительного фрагмента.