Актуальные проблемы Европы №1 / 2016
Шрифт:
Со временем растущая конкурентность региональной среды привела к тому, что внешняя политика постсоветских стран стала нестабильной, конъюнктурной при дефиците долгосрочности и стратегического планирования. Наиболее ярко это проявилось на примере восточноевропейских стран, где относительно небогатые ресурсами и испытывающие экономические трудности государства (Армения, Беларусь, Грузия, Молдова и Украина) оказались в эпицентре соперничества, с одной стороны, России и, с другой – расширяющегося на восток ЕС, его отдельных наиболее сильных и амбициозных государств-членов, а также находящихся с ними в военно-политическом союзе США.
Главными объектами этой «игры с нулевой суммой» стали Беларусь
Хотя в первой половине 2010-х годов стало казаться, что Беларусь и Украина все же сделали свой геополитический выбор, их внешняя политика сегодня едва ли может быть охарактеризована как однозначная и одновекторная. Минск по-прежнему ищет пути сблизиться с Западом, особенно сейчас, когда отношения России с ЕС и США переживают самый трудный этап после окончания «холодной войны». Киев же, несмотря на декларируемые евроориентированные намерения, видимо, будет по-прежнему оставаться вне интеграционного поля в течение неопределенного времени.
Учитывая, что сегодня в Восточной Европе именно региональная интеграция определяет баланс сил и во многом – поведение самих Беларуси и Украины, возникает вопрос: почему, будучи в идентичных региональных и интеграционных условиях и имея одинаковый набор интеграционных вариаций, Минск и Киев демонстрируют настолько разную политику? Очевидно, что причины этой разности в силу идентичности региональной среды находятся «внутри» обеих стран. Их определение и установление причинно-следственных связей между внутренней средой и политикой балансирования позволяет объяснить не только отличность внешней политики Минска и Киева, но и сам механизм формирования этой политики в контексте балансирования между Европейским союзом и Россией.
В научной литературе принято считать, что малые и средние страны не имеют достаточно условий для самостоятельного проведения целенаправленной внешней политики, а потому она определяется главным образом состоянием региональной среды [Кудряшова, 2008, с. 78]. Сама внешняя политика в этом случае характеризуется как пассивная и реакционная, предполагающая ограниченное количество шаблонных вариантов балансирования или примыкания [Hey, 2003, p. 6]. К аналогичным выводам в своих исследованиях пришли и российские ученые [Кавешников, 2008, с. 84–86].
В целом такой подход к изучению поведения малых и средних стран был вполне оправдан во времена биполярного противостояния, когда у многих малых и средних государств опции для действий были действительно ограничены этой биполярностью. Однако после окончания «холодной войны» ситуация существенно изменилась. Теперь малые и средние страны стали в большей мере субъектами, а не объектами международной политики. Не опасаясь военного вторжения извне (которое, признаем, стало гораздо реже практиковаться), они смогли проявить большую политическую активность и в полной мере воспользоваться новыми внешними условиями – например, искусно использовать различные инструменты международного права и международных институтов для создания гарантий собственного суверенитета перед лицом значительно превосходящих их по силе
Собственно, именно такой стала политика независимых Беларуси и Украины. Окончание блоковой конфронтации в Европе открыло перед ними новые возможности, которые проявились на примере балансирования между Россией и Западом, в первую очередь – между Россией и Европейским союзом.
1990-е годы стали для Минска и Киева временем поиска себя в новой Европе. Несмотря на то что обе страны были озабочены решением многочисленных внутренних вопросов, каждая из них стремилась извлечь выгоду из своего нового независимого статуса, развивая сотрудничество со всеми заинтересованными партнерами.
Однако уже на рубеже тысячелетий региональная среда начала меняться, и сохранять внеблоковость и многовекторность внешней политики делалось все труднее. С одной стороны, в первой половине 2000-х годов Минск и Киев столкнулись с более консолидированной политикой расширившегося ЕС, которая в ряде случаев становилась вызовом их внутренней стабильности. С другой стороны, в это же время начала меняться и политика России, все более уверенно заявлявшей о своих привилегированных интересах на постсоветском пространстве. Как результат – геополитически Беларусь и Украина оказались между двумя крупными региональными полюсами силы, конкурирующими за влияние на постсоветские страны в Восточной Европе. Это положение и стало естественной предпосылкой для их последующего активного балансирования между Россией и ЕС.
В начале 2010-х годов региональная среда продолжила ужесточаться, постепенно усложняя балансирование Минска и Киева. Россия и ЕС, будучи заинтересованы в политическом сближении с постсоветскими государствами, поставили его «оплату», т.е. предоставление соответствующих экономических выгод, в зависимость от институализации сотрудничества. Иными словами, Брюссель и Москва увязали экономические отношения с участием Минска и Киева в региональной интеграции.
Со стороны ЕС таким интеграционным «предложением» стало «Восточное партнерство», которое, по мнению российских экспертов, было ориентировано на освоение ресурсов СНГ и установление контроля над этим регионом совместными усилиями Евросоюза, блока НАТО и США [Косикова, 2008]. Во многом такие выводы основаны на условиях создания ассоциации с ЕС, предполагавшей перенос европейского законодательства и технических регламентов на национальный уровень ассоциированных партнеров. Реакцией России на активность ЕС стало обновление ТС и ЕЭП, создание ЕАЭС, который должен был стать новой институциональной опорой постсоветской реинтеграции и прийти на смену «размытым» и менее эффективным объединениям (СНГ, ЕврАзЭС, Союзное государство).
Дополнительным вызовом для Минска и Киева, а точнее – для их внеблоковости и многовекторности, стало то, что отношения и траектории развития Россия и ЕС становились все более разновекторными, причем не только на политико-экономическом, но и на общецивилизационном уровне, включая такие важные аспекты, как культурно-ценностный и отношения в области безопасности. Особенно здесь следует отметить военную сферу. Хотя экономическая интеграция оставалась формально отделенной от военно-политических блоков, опыт и восточноевропейских стран ЕС, и многих стран бывшего СССР показал, что в подавляющем большинстве случаев экономические вопросы обсуждались в комплексе с расширением НАТО. Это означало, что суверенные и до определенного времени внеблоковые Беларусь и Украина превращались в объекты повышенного интереса военных структур, коими с российской стороны являлась ОДКБ, а со стороны стран Запада (где совместно с ЕС присутствовали США) – НАТО, вплотную приблизившаяся к белорусским и украинским границам в 2004 г.