Аквамарин
Шрифт:
— Проклятье! Значит теперь ты точно устроишь дегенеративному мальчишке веселую жизнь! — проговорил Макс. — Ну что ж. Давно пора поставить на место этого зазнавшегося мерзавца.
Лив прищурилась.
— Ты узнал то, о чем я тебя просила?
Макс ухмыльнулся.
— А как же! Мы с Джонни вместе это сделали! Ты не поверишь, белоснежка, этот кретин завозит героин из Мексики в экскурсионном автобусе, перевозящем мексиканских детишек из Мехико в Диснейленд! Наркота упаковывается в непроницаемую фольгу и вшивается под кожаные сиденья. Как только автобус проходит границу, недалеко от Орландо,
Лив поморщилась и воскликнула:
— Только неандерталец Блейк мог впутать в свои грязные делишки бедных детей! И вообще, автобусы, сиденья… У него что, совсем нет фантазии?
— Такой, как у тебя, точно нет! — раздался со стороны дверей веселый голос Джонни, и Лив обернулась, посмотрев на только что вошедшего юношу.
Джонни был одет в черную толстовку с капюшоном и серые спортивные штаны, подчеркивающие его атлетическую фигуру, и он как всегда сиял теплой и обаятельной улыбкой. Залетев вихрем в комнату и окружив Лив таким приятным энергетическим пузырем тепла, надежности и огня, он плюхнулся рядом с ней на диван, перепрыгнув через его спинку, и, легко потрепав девушку и взлохматив и так непослушные волосы Лив еще больше, он огненно и игриво осмотрел ее откровенным взглядом с ног до головы, как будто впервые видя ее розовую пижамку, и весело проговорил, подмигнув:
— Привет, Оливка! — он наклонился к ее телефону, который девушка зажимала плечом и также весело поздоровался:
— Привет, Макс! Ты уже рассказал ей?
Макс рассмеялся и весело ответил:
— Привет, дружище! Я рассказал, а ты можешь показать… Только не выходи за рамки приличия, тебе все равно ничего с ней не светит!
Пока Макс это говорил, Джонни приложил ухо к телефону Лив с другой стороны и весело улыбнулся, чтобы ответить, но Лив тихонько толкнула его от себя и раздраженно проговорила:
— Эй, болван, может ты не заметил, но это я сейчас с ним разговариваю! И ты, павлин, прекрати кудахтать не по делу! — добавила Лив уже в трубку. — Как часто приезжает этот автобус?
— Каждую пятницу, около 13:00, автобус проходит досмотр на границе. Это занимает около двадцати минут. Затем, около 15:00, автобус тормозит на обед в Кингсвилле, и, пока детишки беззаботно жуют гамбургеры и пьют колу, героин спокойненько изымается из сидений и перекладывается в грузовики.
Лив задумалась, и в ее голове медленно стал созревать план действий. Она прищурилась и довольно улыбнулась:
— Спасибо за помощь, франкенштейн, не звони ближайшие пару недель, все, пока!
И она хотела было положить трубку, как услышала возмущенный возглас Макса:
— Эй, белоснежка, а ну-ка подожди!
— Ну чего тебе? Я опаздываю. — раздраженно воскликнула Лив, подскакивая с дивана.
— Ты обещала мне свидание, помнишь? E tu ora non pu`o rifiutare, la mia ragazza… («И теперь ты не откажешь, моя девочка…» — с итал.)
Лив вытаращила свои большие бирюзовые глаза, забыв о том, что Макс ее не видит, и возмущенно воскликнула:
— Qual `e per te un appuntamento, tacchino? Hai promesso di entrare in possesso di me, e lui ha colto l'aiuto di Johnny! —
Джонни, все еще сидя на диване и уже попивая неизвестно откуда взявшийся у него в руке бурбон прямо из бутылки, горячо посмотрел на Лив и рассмеялся.
— Малышка Лив, соглашайся уже, я практически не помогал ему, клянусь! — и хитро подмигнув, Джонни шепнул:
— Odio guardare come hai soffrire. («Ненавижу смотреть, как ты мучаешься» — с итал.)
Лив вспыхнула от гнева и жгучего стыда и, еле сдерживаясь, прошипела:
— Ладно, павлин ты доставучий, свидание? Нет проблем. Как только закончу все свои дела и состарюсь — я в твоем распоряжении! А ты, Джонни… — Лив прищурилась и испепелила весело улыбающегося непринужденной улыбкой парня на диване. — Не беси меня, иначе я испорчу тебе существование и начну прямо сейчас!
Макс и Джонни одновременно расхохотались, и Макс брутально проговорил:
— Моя девочка, неужели ты думаешь, что когда станешь старенькой, тебе со мной, таким вечно молодым и красивым, будет интересно? Боюсь, радикулит не позволит тебе…
— О, да что же это за проклятье на мою голову! — гневно воскликнула Лив, ощущая, как сильно закипели ее внутренности. — Франкенштейн, если ты не перестанешь говорить, я выдерну затычки для мозгов из твоей головы и засуну тебе…
Куда именно, ни Макс, ни Джонни уже не слышали, взорвавшись таким громким хохотом, что раздраженная и взвинченная Лив со злостью сбросила вызов и, швырнув телефон в голову Джонни, который ловко увернулся, умчалась в свою комнату, заперевшись и бросившись судорожно одеваться.
Через секунду послышался громкий стук в дверь и еле сдерживающийся от смеха голос, хоть и подкрепленный едва заметным чувством вины, проговорил:
— Ну прости, прости, Оливка! Мы же только шутили! Не обижайся, открой дверь! Оливка? Ты слышишь?
И Джонни снова с грохотом забарабанил по двери с той стороны. Лив, кипя от гнева, подлетела к двери и распахнула ее, прошипев:
— Мне некогда с тобой языком трепать, дятел! Я опаздываю, так что иди, займись чем-нибудь…
Джонни удивленно посмотрел в ее большие, пылающие нетерпением, бирюзовые глаза, и перевел взгляд на ее кровать, где уже валялись в беспорядке драные джинсы, кофта и пара туфель, небрежно скинутых для быстроты прямо на одеяло. Его зеленые глаза зажглись любопытством и все той же невероятной игривостью и он спросил:
— А куда это ты без меня собралась?
Лив раздраженно закатила глаза и воскликнула:
— Как куда?? Сегодня же четверг!
— Ну?
— Если я выеду прямо сейчас, — Лив бросила мимолетный взгляд на часы, — то завтра смогу быть на границе в то время, когда поедет его автобус! Я должна видеть все своими глазами! Цвет автобуса, номерной знак, сколько людей и в какой форме его обслуживают, кто водитель, как проходит досмотр… Ну короче все: от начала и до конца, до момента изъятия наркоты в Кингсвилле! Так что отвали от двери, Джонни, не мешай…