Алан. Скажи, что ты моя…

Кальби Иман

Я шла по позднеосенней промозглой Москве, кутаясь в огромный шарф, и все думала – думала, что же делать дальше, как нам с Райкой здесь осесть, жуть как не хотелось возвращаться обратно… Не сейчас, когда огни большого города зажглись в душе… Все приезжие меня поймут. Это особенное чувство. Ноги сами завели меня в маникюрную студию с вывеской о том, что требуются сотрудники. Наверное, это был знак, не иначе…

– Готова на любую работу, – отрапортовала я бодро менеджеру.

Конечно, никакого маникюра и педикюра я делать не умела. Стоять

на входе за стойкой и отвечать на звонки меня почему – то тоже не взяли. В итоге вручили ведро с водой, швабру и тряпку. Сказали – посмотрят, как я работаю, по истечении испытательного месяца решат – справляюсь или нет, берут или прощаются со мной. Но все равно будут платить в течение всего периода – исправно, каждый день… Такая у них была система – подневная оплата. Последнее слово стало для меня решающим… Слово «оплата» пролилось на уши сладким бальзамом надежды и веры в то, что все не так ужасно….

Я старалась. Очень. Если что – то я и умела хорошо делать, так это мыть полы… Годы материнской выправки научили… Так у меня появилась первая работа в Москве. И мне было дико гордо и приятно за себя, что в сумке завелись пусть и небольшие, но деньги, которые я могла теперь принести в наш с Райкой общак. Помню, как радостно бежала вечером после первого рабочего дня в тот ужасный клоповник, где мы пока обитали, и даже купила по пути на свои кровно заработанные шоколадные конфеты к чаю.

Райкины успехи по поиску работы были более скромными. Она – таки смогла попасть, в отличие от меня, за стойку в пару кафе, но все время что – то у нее не клеилось… Наверное, не было ни одного полного рабочего дня, который она могла бы отработать и при этом не уйти, хлопнув дверью.

Комнату мы тоже все никак не могли поменять – я тогда в этом вообще никак не разбиралась, а Райке все было «не до этого»… «Да и вообще, говорила она – деньги за это жилье нам никто не вернет – надо уж дожить до срока выселения – там посмотрим»… Так и спали все время полубдя со сковородой в руках – боясь, что хлипкий замочек – шпингалет не выдержит, если какой – нибудь из буйных соседей вдруг решит – таки выломать нашу дверь.

– Что, учишься что ли по ночам? – услышала я за спиной приятный женский голос, когда переодевалась в подсобке на работе в свою робу и в очередной раз зевнула.

Мастер. Ко мне обратилась мастер! Я сначала даже не поверила. Они обычно на нас, уборщиц, даже не смотрели… А тут…

– Простите, Вы это мне? – переспросила я неуверенно.

– Тебе, тебе, красавица… Тебя Бэлла зовут, кажется? Красивое имя… Как в «Герое нашего времени» Лермонтова.. Читала? Ты и сама похожа на кавказскую княжну… Даром, что полы драишь… – вдруг выдала мне эта приятная, ухоженная женщина лет пятидесяти.

– Я Снежана, – продолжила она, – ну так, что? Учеба или дискотеки по ночам? – спросила с улыбкой.

Я тоже улыбнулась. Наверное, это получилось немного печально и вымученно. По крайней мере, женщина заметила, что – то не так…

– Ну давай, скажи, что такая красотка забыла в паршивом сетевом салоне на окраине Москвы в роли уборщицы?

– Да… Знаете… Сложно… – отвела глаза, стесняясь

сказать правду. А потом вдруг решила не юлить – что мне жеманничать сейчас? Я стою с тряпкой и разъеденными хлоркой руками и что – то пытаюсь перед ней, взрослой и мудрой, из себя строить? Смешно… – Мы с подругой только приехали в столицу… Тяжело себя найти… денег нет… Хватаемся за все подряд…

– Ммм… Понятно… И за мужиков, судя по всему, тоже хватаетесь, да? Иначе что такая заспанная, а?

– Нет, что Вы! – поспешила оправдаться я, – какие мужики! Мы, это… Просто снимаем комнату в нехорошем месте… ну, соседи там проблемные – шумят, пьют, дерутся… Страшно ночами спать…

– Ясно… – протянула она, внимательно меня оглядев с ног до головы в очередной раз, – а подруга такая же молчаливая и трудолюбивая, как ты?

– Да, мы одноклассницы, – выдала я искренне… Райка, конечно, не была молчаливой и трудолюбивой, но сейчас эта ложь, наверное, не была моим самым страшным грехом…

Снежана вздохнула…

– Короче, десятка в месяц – и живите в моей квартире. У меня трёшка. Обитаю там совсем одна. Места хватит. Одну комнату вам выделю. Но плюс за вами уборка на кухне. Ненавижу мыть посуду. Маникюр портится…

Если бы можно было завизжать от восторга, я бы это сделала прямо там, со шваброй в обнимку!

Так в нашу жизнь вошла Снежана – удивительный человек, сыгравший огромную роль в моей судьбе…

Про таких, как она говорят – человек непростой судьбы, позади целая история… Когда – то Снежана была юристом. Хорошим юристом. Которая в сорок лет решила кардинально все изменить в своей жизни… Отучилась на мастера маникюра и в итоге оказалась здесь, в этом самом салоне в одном из спальных районов Москвы, где и жила…

– И такое бывает, девочка моя… Называется – выгорание… Как муж умер, поняла, что не могу больше работать. Обрыгло. Да и не за чем. Все эти рожи ментовские и бандитские – все одно, разве что по разную сторону баррикад, от всех воротило. Бумажки, бумажки. Так к этим бумажкам привыкаешь со временем. Забываешь, что на каждой прописана, можно сказать, чья – то жизнь и судьба. Решила все послать на фиг. Для чего мне? Денег великих это не приносило, да и зачем мне эти деньги – то? Детей нам Бог не дал. Одной у меня расходов не так много. Вот так здесь и оказалась. Зато спокойно – пилю себе ногти, сплетничаю с бабенками об их мужьях и детях до пяти вечера, а потом десять минут пешком до дома. Короче, меня всё устраивает…

О том, что в ее умном, проницательном взгляде была скрыта какая – то более серьезная, глубокая история, я в итоге тоже узнаю, но много позже…

Прошел месяц с того дня, как я устроилась в салон. Мы с радостью переехали в скромную, но уютную квартирку Снежаны на девятом этаже. Удивительная она была женщина – мягкая, преображающая вокруг себя пространство… Я тогда все никак не могла понять, почему она одна… Почему нет рядом с ней мужчины. Муж ведь умер, когда ей было всего сорок лет – ничего для женщины. Но, конечно, все эти мои мысли так и оставались невысказанными. Не мое это было дело. Не лезть другим в душу я умела…