Алая лента
Шрифт:
В этой концентрационной тюрьме мы были невинными жертвами, с которыми обращались как с преступниками.
И одна из надзирательниц сейчас стояла перед нами.
Я всегда мечтала о собственном модном ателье. В том возрасте, когда другие дети играли во дворе или делали домашнее задание, я все свободное время проводила сидя на полу, поджав под себя ноги, в бабушкиной ткацкой комнате и шила маленькие копии платьев, которые она изготавливала. В воображаемую примерочную приходили мои куклы и начинали обсуждать модные фасоны (я сама говорила
Но теперь, оказавшись в настоящей примерочной, наедине с настоящей заказчицей, я вдруг превратилась в испуганного кролика, как та вчерашняя женщина Кролик. Но кролики – легкая добыча для собак, лис и волков, особенно если у кролика на ногах варежки для натирки пола. Я быстро скинула их с ног и надела свои дурацкие деревянные башмаки.
– Привет, я Карла! – сказала женщина. Ее голос был глухим и низким. Так могла бы разговаривать картошка, если бы умела. Карла была совершенно не похожа на мрачную фигуру у дальней стены мастерской. Карла оказалась очень энергичной и дерзкой девушкой, похожей на тех молоденьких выпускниц, стайки которых я в свое время встречала на улицах своего родного города. Обычно это были вчерашние школьницы, подыскивающие свою первую работу.
– Знаю, еще рано, но я так тороплюсь поскорее примерить мое новое платье. Вы его видели? Из зеленого шелка. Такое роскошное! Такое шикарное! – На слове «шикарное» она почти попискивала от восторга: – Очаровательно! Все с ума от зависти сойдут, когда меня в нем увидят.
Она сняла китель и протянула мне. Я молча взяла его. Куда мне его положить?
Распахнулась внутренняя дверь, и в примерочную стремительно вбежала Марта. Затормозила и взволнованно затараторила:
– Прошу прощения, мэм. Виновата, мы не ждали вас так рано. – Она щелкнула пальцами и приказала Розе: – Ты! Принеси платье. – А мне прошипела: – Расправь коврики!
Карла начала раздеваться, не переставая говорить:
– Сегодня прелестный весенний день. Светает так рано, верно? Лично я терпеть не могу подниматься затемно, а вы? Возьми… – Она протянула мне свою юбку.
Оставшись в белье и чулках, Карла поднялась на подиум в центре комнаты. Полюбовалась своим отражением в роскошном зеркале. Любоваться, по правде сказать, было чем. В отличие от меня фигура у нее была что надо. Мои узкие бедра при желании можно было засунуть в щель тостера, как кусок хлеба.
Роза вернулась с платьем. С моим платьем. Я чуть не ахнула, когда Карла подняла руки над головой, и струящийся шелк зеленой волной хлынул по ее телу. Оно идеально облегало фигуру, а юбка красиво колыхнулась, когда Карла повернулась перед зеркалом. Бабушка была бы мной довольна.
Карла широко улыбалась, глядя на свое отражение, и даже хлопала в ладоши, словно маленькая девочка, которую привели в кондитерскую.
– Ты так проницательна, – приговаривала она. – Такой удачный фасон. Как тебе это удалось?
– Я…
Но я замолчала, потому что Марта заткнула меня суровым взглядом.
– Годы практики, – пробормотала Марта. – Кроме того, у вас такая прелестная фигурка, мэм, что шить было одно удовольствие. Я сразу поняла, что этот фасон вам пойдет, а ткань подобрала под цвет весенней листвы. С шелком работать очень сложно, но результат того стоит. Уверена, вы согласитесь.
Марта проверила
– Это платье изумительно подходит для субботнего концерта, – продолжала восхищаться Карла. – Правда, я ничего не понимаю в скрипке, но все равно хочу выглядеть привлекательно. И благодаря тебе – буду.
– Нижний край я подрублю в течение часа, – сказала Марта, выпрямляясь и с удовольствием рассматривая «свою» работу.
– Да… – Карла перестала крутиться и внимательно посмотрела на себя в зеркало.
– Что-то не так? – нахмурилась Марта.
Мне очень хотелось сделать шаг вперед и сказать: «Да, не так. Это не Марта, а я сшила платье, которое вы так нахваливаете!» И, если хватило бы решимости, добавила бы, что с самим платьем все так.
Карла снова хлопнула в ладоши:
– Поняла! Плечики. Плечики добавят пикантности. И пояс. Хорошенький поясок в горошек. Я видела такой в одном из ваших модных журналов, можно взять его за основу. И, может быть, бант на вырезе? Или это будет уже слишком?
Бабушка часто приходит после работы в примерочной и жалуется, что у некоторых ее заказчиц чувство вкуса как у половой швабры. Но что поделаешь? Пока платят, приходится делать то, что им хочется. И добавляет, пожимая плечами: «Но это не значит, что тебе должна нравиться такая безвкусица».
Кажется, заказчицы в Биркенау мало отличались от бабушкиных. Марта покорно кивала, выслушивая эти ужасные предложения.
И тут Карла заметила выражение моего лица. Замолчала, прищурилась, переводя взгляд с меня на Марту. Она смотрела хитро, хотя до этого вела себя как деревенская дурочка, на которую внезапно свалились богатство и слава. Карла поняла, что Марта лгала ей, что не она сшила платье.
– Стой! – воскликнула Карла. – Забудь. Все забудь. Сделай мне к этому платью жакет… – Она посмотрела на меня, гадая, понравился ли мне такой выбор. И то, что она увидела, придало ей уверенности. – Точно, жакет-болеро с рукавами в три четверти. Из той же ткани. На подкладке. Может быть, даже с вышивкой. С твоим талантом это для тебя раз плюнуть. Все, решено. А теперь помоги мне скорее снять платье. Пора на работу. Труба зовет!
Она вновь надела униформу, подхватила свой хлыст и, похлопывая им по голенищу сапога, удалилась, напевая себе под нос какую-то танцевальную мелодию.
– Молчи, ни слова! – Марта ткнула меня в грудь своим костлявым пальцем, как только за Карлой закрылась дверь, и мы остались одни.
– Но…
– Ну, ладно. Ты так кипятишься потому, что эта кабаниха думает, что я сшила для нее платье, а не ты?
– Ну, да…
– Потрясающе. Но ты ведь сделаешь все, что тебе прикажут, чтобы выжить здесь, так?