Алая нить
Шрифт:
– Вон там сидят мужчина и женщина. Вы их знаете?
– Знаю его. Это мистер Форрест. Он часто здесь бывает. А даму вижу впервые.
– Они заказали обед?
– Наверное. Он попросил меню.
– Что это он, черт побери, делает? – спросил конгрессмен у жены.
– Понятия не имею. У стойки нет никаких старых знакомых.
Он разговаривает с барменом.
– Странные они парни, – сказал конгрессмен. – Ты извини, дорогая, мне надо с ним кое о чем переговорить. Недолго. Я думал, он будет с женой.
– Ничего. – Она улыбнулась. –
Стивен нагнулся поближе к бармену. Он держал в руке деньги, так, чтобы их было видно. Пачку свернутых долларовых бумажек.
– Найдите Луиса, – сказал он. – Пусть позовет даму к телефону, когда они начнут обедать. И кивните мне перед тем, как он это сделает. Все ясно?
– Телефон на столик не приносить? – спросил бармен.
– Нет. Вызвать в будку.
– Вы знаете ее фамилию? И кто ее спрашивает?
– Попробуйте назвать Драммонд, – сказал Стивен. – И не говорите, кто спрашивает. Здесь пятьдесят. Двадцать вам, остальное Луису. Не ошибитесь.
– Не ошибемся, мистер Фалькони.
Он вернулся к своим спутникам и сказал:
– Пройдемте за столик? Заказ можно сделать наверху.
По пути он оглянулся. Она сидела спиной к нему. Он видел ее блестящие светлые волосы, шею и плечи. Нет, ему не померещилось. Но этого быть не может. У каждого в мире есть двойник. Он слышал об этом, но никогда не верил. И сейчас не верит. Хотя он не мог ошибиться. Даже со спины видно, что это она. Он занимался обычными делами – заказывал обед, изучал карту вин, – а сам все смотрел и ждал, когда она войдет в ресторан. Он должен увидеть ее еще раз. При ярком свете и с учетом прошедших шестнадцати лет.
Конечно, она изменилась. Бывшей двадцатилетней девушке уже за тридцать; она стала старше и элегантнее. Очень простое черное платье; те же солнечные волосы, которые он любил перебирать. То же выражение глаз. И легкая улыбка, какую он так часто представлял себе в дни, когда отчаянно горевал по ней.
Его охватила ярость. Пришлось спрятать руки, потому что они начали дрожать от злости. Значит, она не умерла. Она его обманула. Сбежала, бросила его, чтобы он думал, будто она умерла и их неродившийся ребенок уничтожен бомбой, убившей кого-то другого. Он надеялся, что не выглядит круглым болваном; конгрессмен что-то говорил о Федеральном бюро расследований.
– Вы же знаете, что бывает, когда эти сукины сыны вцепляются в такие вещи. Как бы чисто вы ни работали, они начнут вопить о коррупции и рэкете.
– Я знаю, – услышал Стивен собственный голос и удивился, как естественно он звучит. – Поэтому для нас так важно знать, какую линию они будут гнуть, чтобы мы могли подготовиться. У нас лучшие адвокаты, но мы не хотим, чтобы нас втягивали в судебное дело, присылали повестки. Отец не молод, и у него больное сердце. – Ложь легко слетала с его уст, в то время как внутри у него все переворачивалось от злости.
Это она. Ошибки быть не может. Он узнал каждое движение, каждый жест. «Попробуйте назвать Драммонд», – сказал он. Это последняя возможность доказать, что женщина не Анжела. Если это какой-то невероятный двойник,
Метрдотель Луис приблизился к ним и слегка кивнул Стивену. Он смотрел, как Луис подошел к столику и шепнул что-то светловолосой женщине. Конгрессмен умолк посреди фразы. Фалькони не обратил на это никакого внимания. Он смотрел только на пару в другом конце ресторана. Женщина поднялась, ее спутник поднялся было следом, но она жестом остановила его. Стивен увидел ее взволнованное лицо, когда она поспешила к двери. А он-то проливал слезы, думая, что она умерла. Но она оказалась жива, и она предала его.
– Прошу прощения, я сейчас вернусь, – сказал он конгрессмену и направился за ней вниз, к телефонной будке. Когда она открыла дверь, он как раз нагнал ее. Она подняла трубку, и тут он протиснулся за ней и закрыл дверь, так что они оказались запертыми в будке. Эти будки звуконепроницаемы. Если она закричит, никто не услышит. Было достаточно светло, чтобы они могли рассмотреть друг друга. Он прижал ее к стене и схватил за руку. Телефонная трубка болталась на шнуре, то и дело стукаясь о них.
– Стивен, Стивен... – говорила она.
Он не услышал своего имени – услышал только голос, который так хорошо знал. Он навалился на нее, причиняя боль, и прошептал:
– Анжелина? – Он почувствовал, как ее тело напряглось под его тяжестью; это тоже было ему знакомо. – Анжелина, – снова сказал он. – Где ты была все эти годы?
– Стивен? Это ты, Стивен?
– Это я.
– Отпусти мою руку, – сказала она дрожащим голосом. – Больно.
– Мы сейчас уйдем отсюда, – сказал он. – Пойдем туда, где сможем поговорить о прошлом. У меня пистолет. Попытайся только удрать от меня, и я тебя убью. Поняла, Анжелина?
– Нечего мне угрожать, – ответила она. – Я все поняла. Пойдем.
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
– Ну, еще бы, – сказал он, выволок ее из будки, сжимая локоть так крепко, что его пальцы впились в мягкую кожу. – Вниз. Сейчас заберем твое пальто. Сообщи своему приятелю, и чтобы все звучало пристойно.
Он потащил ее вниз по лестнице и остановился у гардероба.
– Передайте конгрессмену Фуллеру, – сказал он девушке у стойки, – что меня вызвали по срочному делу. – Он порылся в кармане и выгреб оттуда мелочь. – Дама тоже уходит. Правда, милая?
– Да; – сказала Анжела и обратилась к гардеробщице: – Я пришла с мистером Форрестом. Скажите ему, что мой сын неожиданно заболел и я должна идти домой.
– У вас пальто? – спросила девушка.
– Пелерина. Вон она. Но мой номерок.
– Номерок – это неважно, – перебил Стивен. Он взял ее пелерину и перебросил через руку. – Вызови мою машину Стэнли! – крикнул он швейцару.
Он держал Анжелу так крепко, что она не могла вырваться. Затем он торопливо вывел ее из ресторана и, когда подкатил автомобиль, затолкал Анжелу на заднее сиденье; телохранитель заслонял его, пока он не захлопнул дверцу, потом вскочил на переднее сиденье. Машина рванулась с места. Стивен наклонился вперед и заговорил с шофером.