Алая роза Тюдоров
Шрифт:
Несмотря на обилие свеч и горящий камин, в углах зала затаился полумрак. В помещении чувствовалось неистребимое присутствие сырости, словно навеки въевшейся в каждый квадратный дюйм каменных стен. Честно говоря, на свежем воздухе было куда приятнее, чем внутри.
За столами сидели нарядные господа и дамы; они поднимали бокалы, наполненные вином и элем, переговаривались между собой и громко хохотали. Над пирующими на специальном балкончике, выступавшем из стены, располагались музыканты в бело-зеленых костюмах, игравшие мелодию за мелодией.
По пышному залу носились устрашающего вида псы, которые выпрашивали у гостей подачки или дрались
Поначалу Дини очень хотелось удрать, но Кит, крепко сжав ее локоть, пробирался вместе с ней к возвышению во главе стола, где раскинулся мужчина совершенно невероятных размеров. Он молотил кулаком по столу. Под стать исполину были и окружавшие его предметы, словно он нарочно пытался доказать присутствующим их полное ничтожество по сравнению с собственной особой.
Томас Говард, герцог Норфолкский, сидел по правую руку от гиганта и что-то ему рассказывал, с удивительной скоростью шевеля губами. Но тот не слишком внимательно слушал Норфолка и продолжал производить страшный шум, хлопая пухлой ладонью в перстнях по столешнице. Костюм этого великана – более роскошный, чем у всех пирующих, – поражал воображение. Он, казалось, целиком состоял из драгоценных каменьев и золотого шитья, поэтому вишневого цвета бархат, на который нашили всю эту коллекцию драгоценностей, было не так-то просто разглядеть. Белоснежная сорочка, проглядывавшая сквозь разрезы в камзоле, только оттеняла великолепие наряда. Голову мужчины украшала круглая шляпа с пером и жемчужными подвесками, колыхавшимися при малейшем движении.
Лицо этого человека, заросшее короткой рыжей бородкой, также оставляло незабываемое впечатление. Под мясистым носом красовался крохотный ротик, а крохотные глаза под тяжелыми веками и рыжеватыми бровями не упускали из виду ничего вокруг. За спиной этого экзотического во всех отношениях джентльмена висел огромный гобелен с вытканным на нем турниром на копьях и стадом скачущих единорогов. Подобный гобелен застилал и край стола, за которым сидел гигант, но Дини не смогла разобрать, что на нем изображено. Кстати, что это был единственный угол, украшенный гобеленом.
Кит что-то говорил ей, понизив голос, но из-за невообразимого шума, царившего в зале, Дини расслышала всего несколько слов. Судя по всему, он пытался рассказать ей о своем происхождении. Девушка поняла, что за каких-то десять лет Кит поднялся от простого сквайра до герцога, главным образом потому, что сделался любимым партнером короля по бою на копьях. Кроме того, Кит посещал музыкальный салон его величества.
Дини кивала в знак того, что хотя бы отчасти понимает сказанное, а сама во все глаза смотрела, как почтенного вида господин с поклоном приблизился к гиганту, развернул огромное полотенце из тончайшего льна и повязал тому вокруг шеи на манер слюнявчика, который молодая мамаша повязывает своему малышу.
Дини захихикала.
– Знаете, все это ужасно напоминает конкурс «Кто больше съест за ночь» в ресторане Сиззлера, – с жаром зашептала она на ухо Киту, который в ответ
– Попридержи язычок, мистрис Дини, – коротко предупредил он. – Ежели король обратится к тебе с вопросом, отвечай кратко. И ни слова о том, что с тобой произошло.
Девушка кивнула, продолжая с замирающим сердцем наблюдать за великаном, который в этот момент поднес ко рту нечто, весьма напоминающее целую ногу какого-то животного. Затем он вонзил в эту ногу желтоватые зубы и с жадностью отхватил здоровенный кусок мяса. В зале раздались бурные аплодисменты. Гигант ухмыльнулся и продолжал жевать с открытым ртом, временами роняя на льняную салфетку капли слюны и кусочки пищи.
Наконец Дини поняла, что верзила, пожиравший мясо, не кто иной, как король Генрих VIII, и у нее внутри все сжалось. Нет, эта сцена, расцвеченная кровавого цвета лужами пролитого на пол вина и окруженная орнаментом из собак, занятых поисками блох, не была дешевой кинематографической поделкой в голливудском стиле: перед Дини во всей красе и безобразии открылась самая настоящая средневековая жизнь.
Наконец они добрались до возвышения, где располагался король, и Кит вместе с Дини уселся за стол, покрытый гобеленом. Мгновенно рядом возникли услужливые мальчуганы, которые поставили перед ними металлические тарелки и налили вино в украшенные богатым орнаментом бокалы.
Некоторое время Дини созерцала преломление света на гранях своего кубка, изо всех сил стараясь побороть подступающую тошноту. Опять на нее обрушились запахи, и если в саду с ними можно было еще как-то мириться, то здесь, в зале, они стали почти непереносимыми. Каждый новый «аромат» заставлял ее желудок болезненно сжиматься – будь то пряный запах специй, дух, испускаемый жирным жареным мясом, или амбре, исходившее от пажа, которое мало чем отличалось по интенсивности от смрада, сопровождавшего появление некоторых блюд. Девушка попыталась дышать ртом, но это не слишком помогло. Она заглянула в свой кубок – на поверхности красного вина, густого и сладкого, плавали какие-то хлопья, скорее всего осадок.
– Не хочу выглядеть капризной, – пробормотала она, обращаясь к Киту, – но мне бы хотелось простой воды.
– Невозможно, – коротко ответил он, одновременно раскланиваясь с важного вида красноносым мужчиной в смешной голубой шапочке.
– Невозможно?
– Видишь ли, кузина, вода в Англии небезопасна. Вода, которую берут из Темзы или из колодцев, часто бывает заражена. Ее можно использовать разве что для мытья, но даже это рискованно.
– Ага, – прошептала Дини. – Теперь понятно, почему здесь все так воняют… – Она замолчала, увидев, что Кит растянул рот в улыбке. У него на щеках снова появились симпатичные ямочки, которые так преображали его лицо. – К вам это не относится, разумеется, – добавила она поспешно. – Просто от людей исходит такой… такой… запашок…
– Густой, да? – предложил Кит подходящее слово. Дини от души рассмеялась, сразу позабыв обо всех запахах. Теперь ей ужасно хотелось дотронуться до лица Кита, ощутить под своими пальцами твердую линию подбородка с упрямой выемкой. Он заметил ее пристальный взгляд и перестал улыбаться.
– Послушайте, почему вы проявляете обо мне такую заботу?
Некоторое время он молчал, затем промолвил:
– Потому что я знаю, каково это – быть отщепенцем.
Хотя Кит говорил с сильнейшим акцентом – английские интонации были для нее непривычными, – Дини вдруг поняла, что безо всякого труда разбирает его речь.