Алая роза Тюдоров

О'Брайен Джудит

Его акцент, без всякого сомнения, английский, казался ей куда более мягким, чем у прочих. И в нем почти не слышалось интонаций эпохи Тюдоров.

– Ты находишься в исторической эпохе и в государстве, о которых не имеешь представления. Здесь совершенно другие законы, основанные на праве сильного и на различного рода суевериях.

– Все, кто вокруг, давно уже мертвы, – прошептала Дини едва слышно.

Он повернул ее к себе, коснулся пальцем подбородка.

– Только не вы, – добавила она торопливо. – О Кит! Я ни в коем случае не хотела

сказать, что вам тоже следует лежать в могиле.

Лицо Кита оставалось бесстрастным. Поначалу Дини показалось, что он не расслышал, но по блеску в его глазах девушка поняла, что ошиблась.

– Я должен был умереть, но, как видишь, не умер, – сказал он наконец.

– Я не о том. Я хочу сказать, что все, кто сейчас здесь разговаривает, ест и пьет, на самом деле уже четыреста лет как умерли. – Она говорила очень быстро, желая, чтобы напряженное, даже загнанное выражение, появившееся у него на лице, поскорее исчезло. – И даже король. Король и тот мертв.

Глаза Кита снова смотрели ясно. Прошло странное чувство неопределенности, установившееся было между ними.

– Знаешь, давай не будем говорить о таких вещах. Лучше ты послушай меня. На самом деле одна только мысль, что король мертв, является предательством. Это же относится и к особе принца Уэльского. Если кто-нибудь услышит твои слова, об этом станет немедленно известно королю.

– О чем вы говорите? Откуда у меня могут быть враги, если я только вчера здесь оказалась? Разумеется, в Нэшвилле найдется пара-тройка тех, кто не прочь сделать мне гадость, не говоря уже о Вике Дженкинсе и Баки Ли Дентоне, но здесь?..

– При этом дворе царят зависть и ревность. – Голос Кита звучал сочувственно. – А такая чистая девушка, как ты… – Он замолк. – Я буду с тобой, насколько позволят мои обязанности. Когда же меня не будет рядом, постарайся сделать все, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания.

Некоторое время Дини молчала. Вдалеке послышался смех и ржанье лошадей. Несколько слуг пробежали через двор, нагруженные огромной деревянной ендовой. Одна из женщин в белом чепчике с любопытством взглянула на Дини, а затем побежала их догонять.

– Почему вы так обо мне заботитесь? – В голосе Дини неожиданно прозвучали строгие нотки, и Кит убрал руку с плеча девушки. Он накрыл ладонью ее запястье и стал поглаживать то место, которое вчера с силой сжимал, чтобы не дать Дини сказать глупость.

Солнце высветило его профиль, и Дини в очередной раз подивилась его скрытой силе и мужественности. В сущности, герцог не был красив в общепринятом смысле этого слова – черты его лица были слишком резкими, а нос с горбинкой напоминал клюв хищной птицы. И взгляд Кита был слишком пронзительным. Но стоило ему улыбнуться, как он тут же превращался в самого приятного из известных Дини мужчин.

– Почему? Ты меня уже об этом спрашивала. – Кит откашлялся. – Здесь у меня нет семьи, – сказал он по некотором размышлении. – Ты напоминаешь мне сестру.

Это было не совсем то,

что Дини хотела бы услышать, но она улыбнулась, и от теплого чувства к этому человеку у нее перехватило горло.

– Спасибо, – прошептала она. – Я подумаю над вашими словами.

Кит подмигнул девушке и нагнулся, чтобы поднять узелок, а заодно и шиньон, который она выронила. Дини увидела у него за спиной меч и задалась вопросом: отстегивает ли Кит оружие хоть когда-нибудь? Возможно, перед сном? Перед тем как лечь в холодную постель…

– А теперь, кузина, – сказал он, взяв ее ладонь в руку, – давай решим, как нам избавиться от твоего одеяния.

– Что?

Он рассмеялся:

– Видишь ли, ты теперь придворная дама королевы, и тебе нужны наряды. Есть такой мастер Локе, он шьет наряды и для придворных, и для членов королевской фамилии. Мы отправимся к нему во второй половине дня.

– Ох!

Они вместе покинули дворик. Из другого окна за ними следил Томас Кромвель, постукивая костяшками пальцев по стеклу и обдумывая свой следующий шаг.

Мистрис Сесилия Гаррисон не могла скрыть своего удивления, когда ей удалось взглянуть на платье Дини при свете дня. В отличие от обычного придворного костюма, состоявшего из рубашки, огромного количества юбок, корсажа и накидки с прорезями на рукавах, костюм уэльской кузины состоял из одного-единственного предмета – из платья как такового, хотя и имитировал, правда, довольно грубо, придворное одеяние.

Да и ткань, признаться, оставляла желать лучшего. Более же всего Сесилию поразила застежка-«молния», и она даже призналась Киту, что в «молнии», вполне вероятно, заключено какое-нибудь волшебство. Тот расхохотался, прикоснулся к пальцам мистрис губами, что заставило последнюю жарко покраснеть.

– Ах, святая простота, – прошептал он. – Видите ли, Сесилия, это всего-навсего уэльская мода.

– Но она говорит, что так называется не платье, а именно застежка. – Сесилия очень надеялась, что герцог не заметит, как у нее от волнения вспотели ладони. Она никогда еще не находилась столь близко к нему, хотя и пыталась несколько раз привлечь его внимание к своей скромной персоне.

– Да, это верно. «Молния» – название уэльского грызуна, паразита, из кожи которого и делается застежка.

После такой отповеди мистрис Сесилии пришлось оставить одежду Дини в покое и прекратить комментировать странный, по ее мнению, покрой платья кузины герцога. Зато она помогла Киту подготовить гардероб для Дини, куда входили корсет из китового уса и холста, плотное белье, которое защищало тело от потертостей, вышитые рукава, которые можно прикреплять тесемками к разным платьям, а также несколько круглых шиньонов, именовавшихся в народе «французскими крышами». Они приобрели несколько длинных рулонов ткани – шлейфов, которые закидывались за спину. Шлейфы обычно прикалывали к головному убору в положении, которое требовалось его хозяйке.