Алая Завеса
Шрифт:
9. Вервольф
«Любопытство часто граничит со смелостью. А смелость, в свою очередь, очень близка к безумству. В один момент к такому безумству очень близко оказался и я. Впрочем, вряд ли я когда-то об этом пожалею.»
Прошла неделя с момента похорон миссис Спаркс. Всё это время Юлиан находился в гордом одиночестве, переваривая те новые факты, которые свалились на него.
Но однажды внутренний глас его рассудка тихо пробормотал «Так
И он нашёл в себе силы переступить. Одним утром Юлиан проснулся и мысленно пообещал себе, что этот день будет отличаться от предыдущих.
Словно подыгрывая ему, выглянуло октябрьское солнце, невольно повышающее настроение и побуждающее начать делать что-то новое.
В два часа дня Юлиан, переполненный мандражом и надеждой, стоял возле цветочного магазина «Прелесть Анны». В каждом прошедшем он угадывал Пенелопу, но она появилась ещё не скоро.
А когда Юлиан наконец-то заметил её, то с тоской пронаблюдал за тем, как она демонстративно даже не смотрела в его сторону.
— Пенелопа! — пришлось окликнуть её.
— Надо же, — равнодушно произнесла она. — Я уже думала, что ты больше никогда здесь не появишься.
— Можно я провожу тебя?
— Так сразу? — Пенелопа изобразила искреннее недоумение. — Ты даже не поинтересовался, а хочу ли я вообще разговаривать с тобой?
— Пенелопа, прости. Я постараюсь всё объяснить.
Юлиан ощущал себя мальчишкой, оправдывающимся на родительском собрании.
— Не надо мне ничего объяснять. Ровно неделю пропадал где-то, а теперь как ни в чём не бывало вдруг объявился. Со мной так нельзя. Понимаешь, нельзя?
— Смерть Ровены Спаркс ударила не только по тебе. Я тоже очень переживал. Мне стыдно, что пришлось тем самым обидеть тебя, но…
— Больше нечего сказать? Ты вообще был знаком с миссис Спаркс?
— Был. Прозвучит глупо, но мы вместе с ней входили в состав совета присяжных.
— Чего? Знаешь ли, шутки были уместны, когда ты мне казался нормальным. Теперь не до этого. Можешь идти шутить в мир своих фантазий. С тобой я говорить не хочу.
Она демонстративно отвернулась и собиралась уже было идти, но Юлиан не хотел её отпускать:
— Пенелопа! Не убегай от меня. Я не хочу орать на всю улицу, чтобы каждый здесь слышал обо мне. Но я правда как бы работаю на Департамент.
— И к чему всё это? Как это касается твоего исчезновения? Твоего поведения на похоронах миссис Спаркс?
Справедливости ради, на похоронах Пенелопа вела себя ничем не лучше. Но с девушкой порой лучше согласиться даже тогда, когда она не совсем права. Особенно в таких случаях, когда Юлиан пытается как бы извиниться.
— Не касается, — пробормотал он. — Я просто прошу прощения. И мне нужна твоя помощь.
— Какая ещё помощь?
— В этом городе неспокойно. Меня преследует чувство, что меня все обманывают здесь. И доверяю я только тебе. И не хочу лишаться последнего человека, которому доверяю в этом месте.
— А ты был к этому близок.
— Прости за это.
— Не хочу.
— Можешь не прощать сейчас. Я просто хочу, чтобы ты
— Значит, прощение тебе уже не принципиально важно?
— Да очень важно. Просто есть и другие важные вещи, которые я упустить не могу. Поговоришь со мной?
— А ты упрямый, Юлиан Раньери, — сквозь зубы процедила Пенелопа. — Хорошо. Только если угостишь кофе вон в том кафе.
Она указала пальцем на небольшую забегаловку в квартале от цветочного магазина.
Юлиан очень надеялся, что он с собой взял хоть какие-то деньги. Но, к счастью, всё обошлось — пара фунтов в кармане завалялась.
В кафе было очень мило, однако шикарным рестораном это место вряд ли можно было назвать.
— Ну так что? — спросила Пенелопа, предварительно заказав латте.
— Я бы хотел побольше узнать о Ривальде Скуэйн.
Себе Юлиан заказал обычный чёрный кофе, потому что он был дешевле.
— Ты спрашиваешь меня? — удивилась Пенелопа. — Это же ты работаешь у неё. И вместе с ней заседаешь в Департаменте. По твоим словам.
— Да, это так. Но она постоянно что-то скрывает от меня. А твоя семья знакома с ней очень долго, и я думал, что вы что-то можете знать про неё.
— Всего два года. Раз в месяц родители таскают меня к ней в гости. Я почти не общаюсь с ней. Теперь она ещё и мой ректор. Может быть, теперь я смогу знать больше.
— Она пугает меня. Она насильно сделала меня своим слугой. Прикидывалась, что не знает деда. И я не знаю, почему именно я. Она допустила меня к совету присяжных Департамента. Понимаешь, меня! Дурака и оболтуса. Но это ещё не самое страшное.
— Что дурак и оболтус?
— Нет, не это. Ты когда-нибудь слышала о преступнике и изменнике Агнусе Иллиции?
— Нет.
— Значит, информация засекречена. Во время войны с сепаратистами севера он тайно работал на них. И в итоге предал Департамент. Когда-нибудь я расскажу тебе о нём подробней, но сейчас не это главное. Пару недель назад Иллиций был арестован и предан суду. Суду, на котором случайно оказался и я. В общем, все присяжные выступали за его казнь. Все. Кроме Ривальды Скуэйн.
— И это что-то значит?
— Да! Это многое значит. Потому что уже через пару дней ему удалось сбежать. Понимаешь, Ривальда яростно отстаивала его право на жизнь. Все были против, и в итоге он сбежал. Это подозрительно, но не более того. Но есть ещё кое-что. Через неделю после побега странной смертью умерла Ровена Спаркс. И что ты думаешь? Почти сразу же на её место назначают Ривальду!
— Это всё домыслы, Юлиан. Я уверена, что всё можно объяснить.
— Всё. Но не это. Потому что причина смерти миссис Спаркс не установлена. Убийца не найден. А Ривальда словно расчистила себе дорогу в Академию. Когда-то она работала там обычным преподавателем и пыталась ввести в курс обучения тёмную магию. Знаешь ли, она активно практикует её дома. Я был в её библиотеке и там просто уйма книг по чёрному колдовству! А ещё я нашёл тайник у неё дома. Там находится круг оккультизма и скелет. Человеческий скелет. А в нём был заключен демон. Я не знаю какой, но он изрядно меня напугал.