Алба, отчинка моя…
Шрифт:
Комната была полным-полна бабками, тетками, внучками, дочками — и ни одного мужика!..
— Мужчина вам не потребуется? — пошутил Никанор.
— Вот если б ты был помоложе!.. — отвечала старушка.
У нас в селах водятся такие старушки, голосок у них ни на секунду не утихает, как на дуге колокольчик… Почему-то их чаще других приглашают в кухарки на свадьбы и похороны. И они без умолку болтают над кастрюлями у плиты, точно колдуют, а не готовят еду…
— Что ты такой мрачный, Никанор? Не случилось ли тебе прошлой ночью спать в отрезвителе?.. — не унималась старушка. — Или, может, моряк-племянник зовет тебя посаженым, а ты не знаешь, где твои рубли плавают?..
— Как
Ясное дело, старушка набивалась в кухарки, прямо с похорон — и на свадьбу!..
— Ах, баба Кица, видела б ты наш сговор! — встряла в разговор жена Никанора. — Представь себе, мы ждем, а посаженый все не идет… Уже все выпили, все съели — не о чем разговаривать. Вдруг жених поднимается: «Нету у меня посаженого! Бадя Никанор, выручай, дорогой, родной ты мой, ближе тебя никого на белом свете не знаю, будь моим посаженым!» — И подмигнув мужу, как подмигивают сообщнику: «А ну, подтверди!..» — Конечно, жених перепил… Но ведь было такое, было?!
Никанор опускает в землю глаза, а жена продолжает.
— Теперь у нас новая мода, дорогие мои… Одной свадьбы мало — делаем сразу две!.. Одну устраиваем в ресторане, по просьбе племянника, для тех, кто вертит бедрами и плечами, вот так. — И она это изобразила, сидя на стуле. — А другую для нас, для тех, кто танцует ногами, уже по моему настоянию…
Никанор пожал плечами, негромко вздохнул — развязная болтливость жены его удручала:
«Молчала бы ты… Слава богу, что мы не совсем оскандалились. Еще немного, и все пошло бы прахом… зачем же теперь хвастать, что по глупости… вышло две свадьбы? Да, две и получились… А ведь чуть-чуть — и не было б ни одной…»
Жена, как будто назло ему, продолжала:
— Жених — тот ни в какую! Согласен только на ресторан. Я говорю: ресторан — ни за что, только дома!.. И тогда как же он поворачивает дело? «Тетушка, говорит, а знаешь ли ты, каких я гостей приглашаю?» Откуда мне знать?!. Он — матрос, исколесил моря-океаны, землю всю вдоль и поперек обошел. Из Африки обещает привезти черного, как смола, негра! Из Кубы — опять же негра!.. И пока я опомнилась, наобещал и красных на свадьбу гостей, и смешанной крови, и синих, как баклажаны, и зеленоватых, как листья салата… «Сдаюсь! — говорю ему. — Что ж ты желтых забыл? Приведи мне хоть одного желтенького, чтобы сплясал со мной переницу!..»
— Ой-ей-ей! — запричитала баба Кица. — Везет же людям!.. Мы, дорогая, теперь и по три свадьбы, спасибо, можем устраивать!.. А то когда я выходила замуж… какое там было сватанье?.. Сумка и шляпа — вот и все хозяйство!..
И пошло и поехало!.. Как она выходила замуж, как с мужем жила и как теперь дело дошло до того, что любой стул под ней едва-едва держится, ведь она всех, от мала до велика, в селе на этот свет встречает и на тот провожает!..
А из каса маре сюда, в жилую комнату, доносилось:
Встань, муженек, встань, дорогой!.. Посмотри, какой мы тебе дом приготовили, Дом по заказу… Без дверей и без окон: Одни острые гвозди Да голые доски!..Все притворились, будто не слышат, а может, и вправду не слышали… Но Никанор не мог, не хотел притворяться!.. Он слышал. И этот плач раздирал его сердце, хотелось протестовать, плакать, молиться, у кого-то просить извинения, а может, кого-то больно ударить…
«Что она
Тяжелыми от горя и недоумения глазами Никанор обвел комнату… Она, чего уж греха таить, выглядела ужасно. Словно здесь не одну ночь ночевал цыганский табор: штукатурка облупилась, покрыта копотью и жирными пятнами, как на кузнице, в стене, обращенной к винограднику, зияла дыра, будто от оружейного снаряда… В эту дыру по ночам вылазил Кручану, чтобы проклинать звезды и выть на луну… Бросал в небо камни, взывая: «Создатель, где же ты? Опустись на грешную землю, хочу спросить тебя… зачем привел меня в этот мир, где люди злы, как цепные собаки…»
Никанор заткнул уши руками: «Сейчас я его увижу…» Он хочет его увидеть, он сейчас должен увидеть «видение»!.. И он с силой зажмурил глаза, напрягся, поднатужился, словно бы от земли отрывая свое грузное тело, и… тут в комнату вошли трое Кручану — дед, и дядя с племянником, и с ними жены, чада и домочадцы — и сорвали Никанору все его «видение».
Вошли и как ни в чем не бывало здороваются со всеми, как будто в гости пожаловали. А старший Кручану задал Никанору такой вопрос:
— Что скажешь, Бостан? Осень будет у нас или мимо проскочит?.. Рог от луны книзу, значит, к дождю?!
Никанор пожал плечами: дескать, какое мне до этого дело?.. А сам, глаз не отводя, смотрел на бочонок в углу: «Вот отчего он помер…»
А из каса маре доносилось:
Выйди, муженек, в са-а-а-а-ад! Перекинуться словом с соседом… Выйди на улицу, Чтоб услышать: «Путь добрый!» Выйди на угол, Чтоб раскланяться с миром…А здесь же, на той половине, жена Никанора все не умолкала, пропади она пропадом!..
— Дорогие мои, молодоженам дают в райцентре квартиру!.. Газ — всего тридцать копеек в месяц! Не нужно ни дров, ни печей. Все готовое! Даже вода кипяченая… Я сама готова хоть завтра перебраться в райцентр! У Нины зарплата 150 в месяц, у Тудора — 117… Есть будут в столовой, белье — носить в прачечную. «А что делать с домом? Для кого я построил его? Новый-новехонький, детки, вас дожидается!» — Это им тесть говорит. А племянник мой отвечает: «Подарите его колхозу… Или внаем сдайте, или продайте!..» Как это вам понравится!.. А кто будет кормить престарелых родителей? Кто им глаза закроет?
Но Никанор уже не слушал жену, собственные мысли занимали его целиком…
Зато баба Кица внимательно слушала… Будет потом рассказывать по селу:
— Неужто не слышали, дорогие?! Этот моряк, который объездил весь свет, замотал свою свадьбу… Обещал — две, а не сыграл ни одной… Невеста-то у него на сносях: не сегодня завтра родит! Ждите, позовет ли еще на крестины…
А через забитую дверь доносилось:
Захотелось тебе покоя… Взял себе дом из сосны, И оставил нам этот глиняный, И оставил нам горе…