Альбус Поттер и Зеркало Истины

Любченко Лера

– Образец зелья смерти найден у вас, так? Модификация напитка живой смерти. Лицензия, мистер Малфой?

– Ее нет, - глухо и безнадежно. А лицензии и правда нет. Ведь зелье не закончено. Он только должен был протестировать его на пикси. Для этого и приехал в Хогвартс тем вечером.

– Вы были у Горация Слагхорна пятого ноября?

– Был, - Драко на мгновение опускает голову, чтобы волосы упали на лицо и дали хотя бы минутную передышку. Передышку, чтобы он мог собрать волю в кулак и снова выглядеть, как и положено наследнику чистокровного магического рода.

–

Подтверждаете, что мистер Слагхорн умер после вашего визита?

А что отпираться? Слагхорн и правда умер в ту ночь. Вот только Драко нелегально находился на территории Хогвартса, а значит, шансов на то, что Визенгамот даст ему право на сыворотку становится все меньше

– Подтверждаю, - пальцы внезапно расслабились, расцепились и стали видны следы от впившихся ногтей.

– Это вы подлили модифицированное зелье профессору?

– Нет. Не я.

– Вы согласитесь принять Веритасерум?

– Да. Я готов, - голос Драко спокоен, но все же чувствуется скрытое напряжение. Если сейчас все проголосуют «против», то, вполне вероятно, его посадят в Азкабан до выяснения обстоятельств. Ему нужно это разрешение. Просто необходимо.

– Прошу Визенгамот проголосовать, - произнес судья голосом, преисполненным собственной важности.

– Кто за то, чтобы предоставить мистеру Драко Малфою возможность ответить на вопросы под действием Веритасерума?

Три руки. На двадцать присутствующих. Включая Главного аврора.

– Понятно. Кто против?

Сразу десять рук взметнулись в воздух. Десять человек против трех. Его судьба решена. И явно не в его пользу. Драко устало прикрыл глаза и вдруг улыбнулся. Улыбкой, что больше всего напоминала звериный оскал. И это означало абсолютную и беспросветную безнадежность. Серые глаза встретили взгляд непроницаемых зеленых и уловили то, что в принципе было невозможным в подобной ситуации.

Главный аврор обвел всех чуть насмешливым взглядом и сказал тихо, угрожающе:

– У нас нет причин препятствовать допросу с Веритасерумом.

– Мистер Поттер, это вне ваших полномочий. Такие решения принимает совет присяжных, и он вынес свой вердикт. Вы прекрасно знаете, что все… гм… волшебники, носящие темную метку, обладают повышенной сопротивляемостью к Веритасеруму. Суд считает, что решение подозреваемого было основано именно на этих знаниях.

– Эта теория не доказана.

– Мистер Поттер, - судья смерил аврора уставшим взглядом, в котором, однако, читалось ничем неприкрытое любопытство, - скажите, что вас связывает с подсудимым? Почему вы защищаете бывшего Пожирателя смерти?

– Нельзя жить прошлым, мистер Фэйр. Я не защищаю никого в этом зале. Я просто хочу справедливости. И я ее добьюсь, как всегда добивался правды, когда, казалось, что ее вовсе нет.

После чего Главный аврор вышел из зала суда, четко чеканя шаг, и в наступившей тишине его шаги гулко отдавались в ушах всех присутствующих.

Сова ворвалась в окно предвестником беды. Так показалось Скорпиусу, потому что ничего хорошего он уже не ждал. Когда он развернул газету, то сидящий рядом Альбус увидел, как подрагивают края желтого газетного

листа в руках его друга.

– Скорпи?
– нерешительно спросил он, уже понимая, что там написано.

– Отказали, - побледневшими губами прошептал Скорпиус, - они ему отказали.

– Как? – спросил Альбус и тут же понял, что это самый глупый вопрос из всех, которое он когда-либо задавал.

– Пойдем, - уверено сказал он, беря неподвижного, словно застывшего приятеля за руку.

В коридоре они наткнулись на директора.

– Мистер Поттер, - строго произнесла Макгоногалл, - разве вы предъявляли мне свое разрешение на то, чтобы находиться в Хогвартсе во время каникул? Я не припомню каких-либо непредвиденных ситуаций, которое могли задержать вас в школе. Боюсь, мне придется связаться с вашим отцом. Следуйте за мной, - прибавила она, помолчав, окинув сочувственным взглядом притихшего Малфоя-младшего.

Конечно, Минерва понимала, что мальчик захотел остаться с другом, и в душе была полностью с ним согласна, но правила есть правила. И за многие года, проведенные в этой школе, профессор Макгоногалл строго усвоила одну истину – правила должны неукоснительно соблюдаться, а не то – жди беды.

Альбус как-то сразу потух, сгорбился и промямлил:

– Конечно, госпожа директор, как скажете.

Скорпиус посмотрел на него: на мгновение Альбусу показалось, что в глазах приятеля мелькнула обида и даже слезы, но потом это ощущение прошло, Малфой снова смотрел равнодушно и даже насмешливо:

– Конечно, Поттер, пора к папочке, ты же у нас послушный мальчик, - разволновавшись, Скорпиус и не заметил, что начал копировать своего отца.

– Заткнись, Скорп, - прошипел Альбус, послушно идя следом за директором и оставляя Малфоя в полутемном коридоре. Он стоял там совершенно один, склонив белобрысую голову на бок, и Альбуса вдруг накрыло странное, неизвестное раньше чувство. Захотелось защитить, уберечь, успокоить. Ведь Скорпиус ничуть не старше его, хоть и такой рассудительный всегда. Можно только надеяться, что он правильно поймет Ала, что он догадается, что это просто уловка, потому что Альбусу нужно как можно быстрее переговорить с отцом и получить это чертово разрешение до того, как в Хогвартс ворвется разгневанная Гермиона и силой утащит его к бабушке, откуда вырваться обратно будет просто невозможно. Ни один из Уизли не сочтет желание поддержать Скорпиуса Малфоя в трудную минуту стоящей причиной для того, чтобы не встречать Рождество со своей семьей.

– Мистер Малфой, - добавила Макгонагалл, оглянувшись, - пройдите, пожалуйста, в свою комнату, скоро отбой.

Скорпиус помолчал, усмехнулся и, резко развернувшись, быстрым шагом пошел в противоположную сторону.

В кабинете директора, как обычно, было прохладно. Большой полированный стол содержался в идеальном порядке: зачарованные от ветра пергаменты лежали листок к листку, не смея шелохнуться; большая пузатая чернильница была аккуратно закрыта, и на крышечке не было ни единого пятнышка (не в пример принадлежностям Альбуса, которые часто были заляпаны в самых неожиданных местах).