Альда. Дилогия

Ищенко Геннадий Владимирович

– А зачем нам сейчас столько денег, отец? Не проще ли продать камни тогда, когда в этом будет необходимость?

– Если со мной все будет в порядке, то проще. Но в пути всякое может случиться, а идти с этими камнями к ювелирам самой… Разденут и разуют, это если вообще живой отпустят. С золотом тебе будет не в пример легче. Да и не всегда можно найти ювелира, который даст за камни хорошую цену.

Некоторое время они молча рассортировывали и укладывали по-новому вещи.

– Смотри, – сказал отец, когда с вещами закончили. – Это армейский арбалет. Из своего лука ты вполне сможешь завалить разбойника, если у него нет брони. Но даже кольчуга для него уже препятствие непосильное, особенно в руках слабой девушки. Поэтому, если придется стрелять,

целься в голову или в ноги. А вот этот красавец прошибет с небольшого расстояния даже кованый панцирь. Правда, для тебя он тяжеловат, да и взводится долго, но если будем держать на взводе, то сможем за пару ударов сердца избавиться от двух противников. Тетива, конечно, со временем ослабнет, но нам-то и нужно, чтобы они пару недель продержались. Взводятся вот этим рычагом. Потом потренируешься. Вот так в канавку ложится болт и крепится скобой. Все, теперь можно стрелять.

Разобравшись с оружием, барон застелил на лавки сложенные в несколько раз одеяла.

– Сейчас еще тепло, чтобы накрываться, а так будет мягче, – пояснил он. – Ложись и отдыхай впрок, в пути не всегда выпадает такая возможность. Вот и давай с тобой отдохнем, а заодно и поговорим о том, что будем делать дальше.

Альда послушно легла, положив под голову сумку с платьями, и задала вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке:

– Ты серьезно говорил тому чиновнику, что собираешься искать родственников брата?

– Нет, конечно. Мы с братом никогда не были особенно близки, да и не виделись больше двадцати лет. Даже если он еще и жив, а он старше меня на семь лет, делать на там нечего. Я не искал встречи с родственниками во время своего благополучия. Искать ее сейчас будет жестом отчаяния. Уж лучше тогда принять приглашение баронессы Лоран. Но у меня есть мысли получше. Отсюда нам надо уходить в любом случае. Настоящих друзей у меня здесь нет, а те, кого я могу ими назвать с некоторой натяжкой, участвовали в мятеже и, как и мы, потеряют свои имения. А вот враги по закону подлости останутся. Люди, чтобы ты знала, в своем большинстве ничем не отличаются от тех же волков. Они безропотно готовы терпеть тиранию сильного, но если волею судьбы человек падет до их собственного положения или ниже, готовы рвать его зубами в клочья. Одним словом, нам надо уйти подальше от тех мест, где хорошо знают семью Буше.

– И куда же ты думаешь идти?

– Думаю, нам с тобой лучше всего двинуться в Ордаг.

Ответ отца удивил Альду, и она некоторое время переваривала услышанное.

– Я вижу, что суть моего решения тебе не ясна, – видя, что дочь в недоумении, начал объяснять отец. – Как ты думаешь, за счет чего нам теперь жить? Нам с тобой придется начинать все сначала. Единственное, что у нас есть, это благородство рода и небольшой начальный капитал. И твоя красота, которая, я надеюсь, позволит тебе выбрать мужа с положением и приятной внешностью. Я буду давать уроки фехтования и начну потихоньку обрастать связями среди состоятельных горожан и офицеров гарнизона. Это единственное, что я умею, и умею хорошо. Для этого нам нужно устроиться в большом городе, где я всегда смогу набрать учеников. Мы с тобой можем поехать на север в один из торговых городов на побережье или в Ордаг. На побережье меня не тянет. Там хорошо летом, но в остальное время слишком ветрено и сыро, а эта погода уже не для меня. Я думаю, что столица провинции будет во многом лучше. А если все-таки разразится война с Сатхемом, переедем в столицу к королю. Поэтому сразу покупать дом не будем, а снимем где-нибудь жилье и осмотримся. Мы с тобой, дочь, еще поборемся за место под солнцем. А теперь, пока еще светло, мне надо поспать. Ночью придется спать вполглаза из-за лошадей. Хотя волки еще не оголодали, но всякое может быть, а лишиться коней это последнее, что нам сейчас нужно.

Альда долго лежала, прислушиваясь к мерному дыханию отца, и незаметно для себя задремала. Ночью она несколько раз просыпалась от ржания лошадей и от того, что отец выходил прогонять какого-то зверя, кружившего

возле сторожки. Окончательно она проснулась, когда край неба, видимый с ее лежанки через маленькое оконце, стал понемногу светлеть. Вчера она была придавлена свалившимся на них несчастьем. Его уже давно ждали, но легче от этого не было ничуть. Сейчас в тишине заброшенной сторожки она внезапно отчетливо поняла, что прежней жизни больше нет и никогда не будет. А что будет – зависит от ее отца и благосклонности Ньоры. К своему удивлению девушка осознала, что ничуть не боится и готова вместе с отцом драться за свое будущее. Придется многое узнать и многому научиться? Что же, значит, она узнает и научится! Ни слабой, ни глупой она себя не считала. Придется терпеть лишения и подвергаться опасностям? Ну и пусть! Ради счастья стоило потерпеть и побороться! А счастье в ее понимании – это большой богатый дом и сильный любящий муж рядом. Что еще нужно женщине, которой боги и так дали так много всего, чем обделены другие: благородство, красота, здоровье. Поэтому новый день она встретила совершенно спокойно.

Глава 2

Проснувшись утром, первым делом скатали влажные попоны, а коней вытерли насухо. Дождь кончился еще до полуночи, и теперь проглянувшее солнце быстро сушило землю. Лошадям дали поесть овса, скормив им половину того небольшого запаса, который прихватили из замка.

– Надо бы их попоить, – сказал отец. – Но придется это сделать позже. Все видели, что мы отправились в сторону Паршина, вот пусть и дальше так думают. Нам же надо прямо в противоположную сторону. Сейчас проедем несколько лер лесом, чтобы объехать замок, а потом возле моста выедем на дорогу. Там и лошадей заодно напоим. А сами позавтракаем позднее. В направлении Колина должен быть придорожный трактир, там и поедим. [Колин – ближайший к баронству Буше город.]

Так и сделали. Солнце уже хорошо пригрело, и от ночной сырости не осталось и следа. Ехать с отцом на Бри по редкому сосновому лесу было бы очень приятно, если бы не начавшее донимать Альду чувство голода. Она не привыкла к длительному воздержанию в пище, а последний раз нормально поела еще тем утром в замке. Вечером в сторожке она нехотя сжевала черствую лепешку и теперь вертелась в седле, вспоминая, есть ли в сумке что-нибудь съедобное, что не требовало бы приготовления.

– Ты что вертишься, – заметил ее ерзание отец. – Штаны протрешь.

Ответом ему было громкое урчание в животе дочери.

– Это не я, – дочь припала к шее лошади, чтобы скрыть смущение. – Это оно само.

– Ну извини, – расхохотался отец. – Виноват. Я рассчитывал вчера поохотиться, но не принял в расчет дождь. Да и вытурили нас из замка слишком рано. У меня еще осталось пара лепешек, но лучше потерпеть до трактира.

– А я свою еще вчера съела, – призналась Альда. – А в седельной сумке только крупа, соль и специи.

– Давай прибавим ходу, – предложил отец. – Вон уже видна дорога.

Они выехали на дорогу и поехали заметно быстрее. Где-то через полчаса дорога вывела их на тракт, который отличался от нее только большей шириной и разбитостью. Здесь уже начали попадаться экипажи и всадники, несколько раз они обгоняли крестьянские обозы и отдельные повозки. Живот Альды распелся не на шутку, и она с красными от стыда щеками украдкой посматривала на проезжающих.

– Выше нос, девочка! – подбодрил ее отец, поняв причину смущения дочери. – В дороге это обычное дело, да и не слышит тебя никто за шумом.

Вскоре у дороги показалось большое двухэтажное здание трактира. У коновязи отец и дочь спешились и отдали повод слуге. Буше прихватил с собой сумку с серебром и распорядился покормить лошадей.

В большом трапезном зале трактира по утреннему времени было почти пусто. Они уселись за один из столов, к которому сразу же подбежал слуга.

– Еды мне и дочери, – сказал отец. – Вина не надо: не люблю пить по утрам. У вас молоко есть?

– Есть, – ответил слуга, немного ошарашенный заказом.