Альда. Дилогия

Ищенко Геннадий Владимирович

– Мы уже были на юге, – ответила женщина. – И давали там выступления. Теперь нам в тех местах делать нечего. Кроме того, в Парнаде несколько дней назад началась война с Сатхемом, и началась она, по слухам, неудачно для нас. Говорят о беженцах и разбое на дорогах. В такое время мирным циркачам лучше быть подальше от всего этого.

– Ответьте мне, госпожа Хильда, сколько ваш цирк зарабатывает, скажем, за месяц?

– Когда как. В последнее время собирали двадцать золотых.

– Мы можем очень сильно помочь друг другу. Дело в том, что мы с дочерью попали в очень затруднительное положение. Есть тут на тракте город, который принадлежит графу Рабеку. А где-то в двух часах езды от

города в придорожном трактире мы имели сомнительное удовольствие встретиться с сыном графа и компанией его друзей. Молодые люди были выпивши и занимались своей обычной забавой – ловлей девушек. Моя дочь им приглянулась, причем никакие слова на них не действовали. Граф знает о забавах сыночка, и чтобы с ним ничего не случилось, а так же в качестве загонщиков, выделяет несколько солдат. Одним словом, уходить нам пришлось с шумом, и у меня есть большие подозрения, что нас с дочерью ищут. Попасться для меня – это верная смерть, а для дочери – бесчестье. Мы собираемся искать правосудия у герцога, но до него еще нужно добраться. Помогите нам перебраться через реку, и я вам заплачу пятьдесят золотых. Потом вы сможете по тракту продолжить свой путь на север. Но я лично не советовал бы. У вас в труппе две очаровательные девушки, и нет никакой гарантии, что вы не попадете в тот же переплет, что и мы. Только, в отличие от нас, шансов уйти у вас не будет. Если уж так хочется на север, то лучше объехать этот участок тракта проселочными дорогами. Представления можно давать и в деревнях. Убытки, конечно, будут, зато доедете целыми.

– Интересное предложение, – задумчиво сказала Хильда. – Пожалуй, мы на него согласимся, если вы набросите еще двадцать крон. Беря вас с собой, мы сильно рискуем. Если граф на вас так зол, он вполне может в случае вашего разоблачения развесить нас всех на ближайших деревьях.

– Ладно, согласен. Теперь давайте подумаем, как это проделать.

– Что умеет ваша девочка?

– Она неплохо стреляет из лука и мечет ножи.

– Уже хорошо. Мы поработаем с ее внешностью и проверим мастерство. А вот что умеете вы?

– Хорошо – только драться.

– Мечом или вообще?

– Мечом лучше, но и так могу приголубить.

– Тогда вы у нас будете борцом в кругу. Никогда не видели?

– Не приходилось.

– Человек становится в круг и предлагает его оттуда вытолкнуть. Тот, кому это удастся, получает вознаграждение. Но за право участия тоже нужно платить. Поскольку я не знаю, сколько вы продержитесь, то оплачивать возможный проигрыш тоже будете из своего кармана. Вся эта подготовка только на случай, если действительно придется выступать. В противном случае просто прогуляетесь в нашей компании. Теперь ваши лошади… Двух лошадок можно дополнительно запрячь в один из фургонов. А вот что делать с вашим конем ума не приложу.

– Есть одна мысль, – сказал отец. Приоденьте получше одного из ваших парней. Я дам ему пять монет, и он на моем коне едет в ближайший трактир и договаривается с хозяином, что коня перегонят в соседний город. Денег на оплату хватит с лихвой. Обычно в таких случаях хозяину коня дают специальную бирку, по которой он сможет забрать свою собственность. А чтобы вашему человеку не тащиться обратно пешком, а нам его не ждать, пусть возьмет заводного коня.

– Так и сделаем. Давайте ваши деньги. И за коня, и остальное.

Часа через три цирк матушки Хильды развернулся и покатил в обратном направлении к мосту через Парану. В обозе с циркачами Буше путешествовали целых три дня. При этом они смогли убедиться, что стража ищет пожилого мужчину с девушкой. Все, кто попадал под это определение, тщательно проверялись. Цирк никакой проверке не подвергался, беспрепятственно проезжая заставы

и городские ворота. За это время было дано несколько представлений, в одном из которых довелось поучаствовать и Альде. Она ловко метала ножи, попадая в подбрасываемые яблоки.

– Какой талант пропадает, – вздыхала матушка Хильда.

Но пришла пора расставаться. С полученными от Буше деньгами Хильда решила на зиму остановиться в большом городе, так как до дождей добраться до нужного места циркачи уже не успевали. Отец с дочерью убрали грим, переоделись в свою привычную одежду, оседлали лошадей и, тепло простившись с циркачами, углубились в лес.

– Мы заметно приблизились к цели, – сказал отец. – Но, если верить тому, что говорят о войне, в этой части провинции могут встретиться разбойники, так что надо быть осторожными вдвойне. И с провиантом здесь хуже. Если получится с охотой, то наличных продуктов должно хватить. Жаль, что времени у нас совсем не осталось. В этом году дожди задержались, но эта отсрочка ненадолго.

Ночевать остановились в лесу, подобного которому Альда еще не видела. Огромные ели уходили высоко в небо, полностью его закрывая своими кронами. Стволы деревьев поросли мхом и были опутаны многочисленными лианами, которые взметнулись вверх на десятки метров в тщетной попытке достичь солнца. Подлеска в этом вечном полумраке просто не было, как не было и травы: все вокруг поросло мхом. Было холодно, сыро и немножко страшно: по приданиям и сказкам именно в таких лесах жили колдуны. Лошадям пришлось скормить последний овес, который берегли на крайний случай. Отец с дочерью прорвали мох, очищая большую площадку для костра.

– Выдирай все до земли, – говорил отец. – Нам только лесного пожара не хватало для полного счастья. Если загорится мох, то мы с тобой здесь и останемся. Вернее, останутся наши обгорелые кости.

– Может быть, тогда обойтись без костра? – робко предложила Альда. – Поставим палатку…

– Нет. То, что мы с тобой никого не обнаружили, еще не говорит о том, что в этом лесу никого нет. А запах костра может разнестись далеко, если поднимется ветер. Лошади не позволят незаметно приблизиться чужим, дадут знать. А в палатке тебя можно брать голыми руками. Ночью же уже достаточно холодно, мне еще не хватало, чтобы кто-нибудь из нас простудился. К утру без костра вообще околеем. Так что рви мох и не разговаривай.

Когда площадку очистили, отец стал стаскивать к ней целые стволы, разыскивая достаточно сухие и не сильно тронутые гнилью. Потом он разжег обычный костер, наломав толстых сучьев и, когда он разгорелся, затащил в огонь одно из заготовленных бревен.

– Прогорит, продвинем дальше, – удовлетворенно сказал он. Дров нам на всю ночь хватит. Давай положи немного мха, а сверху постелем палатку. Хорошая перина получится. На лошадей уже можно набросить попоны, тем более что они у нас на голодном пайке.

Альда лежала на мягкой подстилке изо мха, укрывшись одеялом. От костра несло жаром и ей было тепло. Рядом переминались и время от времени вздыхали кони. Девушка смотрела на пляшущие языки огня, с гулом и треском пожиравшие дрова, и думала о том, как резко изменилась ее жизнь.

– Ты еще не спишь? – тихо спросил отец, постеливший себе постель в стороне от костра.

– Нет еще. Ты зачем лег так далеко, холодно же.

– Пока тепло, а похолодает, тогда и я лягу ближе. Дрова к этому времени прогорят, а жара от углей хватит надолго. Вот ты сейчас пялишься на огонь. Это конечно красиво и все такое, но если из леса придет опасность, то после огня ты долго ничего не сможешь различить в полумраке. Именно поэтому часовые всегда сидят спиной к костру, а те, которые дорожат своей жизнью, так вообще как я – в стороне.