Алекс: восхождение дьявола
Шрифт:
– Уже вырос. – бросил я заботливой проститутке без всяких эмоций в голосе и на лице. – Хочешь проверить, на сколько сантиметров, курочка?
– Вообще-то, хочу. – продолжала телка отвечать мне в ухо.
Еще бы она не хотела, ведь в шампанском, которое она глотает, как газировку, подмешаны возбуждающие таблетки в довольно большом количестве. Моя идейка была устроить вечер очень горячим и без всяких пределов.
Сегодня мой день, а это значит, можно все, даже то, что запрещает такая вредная штука, как закон.
Девкам шампанское с любовной начинкой, а мы по пиву с пацанами, чтобы расперло на отлично. Ну и, кто хочет травки побольше,
– Сколько тебе исполнилось хоть, милашик?
– Столько, когда стало абсолютно все разрешено, солнышко. – я так сказал, назвав любящую денежки и потерявшую гордость девицу ласково вовсе не потому, что она мне приглянулась. Солнышками у меня были все девки, кто обязан оказаться подо мной если не сегодня, то в скором времени. Их я сам себе выбрал, пометил, назвав солнышками, а теперь оставалось дело за малым. Развести. И пока что ни одна солнечная девица мне не отказала. – Немного подожди, и начнешь измерять мои сантиметры всеми своими отверстиями.
Я подмигнул девице и, лениво распластавшись на диване, неторопливо затянулся косячком.
Не так давно подсел на это дело, но достаточно плотно подсел. Так сразу и не соскочишь, даже если и захотел. Поначалу это было круто, я чувствовал, что наркотик внес неоценимый вклад в мое безутешное состояние души. Ну я как-то, было дело, сидел грузился, ну и попробовал разок по совету кента, потом другой разок, а потом еще и еще. В итоге, втянулся и перестал воспринимать мир без этой штуки. Думал, не втянусь, редко буду употреблять всякие растительные порошочки для настроения, и все будет пучком. Волноваться не о чем, это ведь всего лишь какая-то трава, а не кокс. Да и я не какая-то тряпка безвольная, захочу и перестану употреблять, сила воли есть.
Но на практике дела обстояли не так безоблачно и совсем не пучком, как предполагалось в моей собственной теории. Уже и не представляю дня без наркотического допинга, разного, выбираемого под сугубо личное настроение. Этот наркотический допинг без труда, так легко и радужно разукрашивает мой внутренний мир, меняет сознание и отлично расслабляет голову, увлекая от насущных проблем, но только в том случае, если не переборщишь с ним. Иногда он грузит, и после накурки становится еще гаже, чем было, правда, это ерунда по сравнению с колоссальным эффектом, когда тебя прет.
Дал я себе такое обещание: пока не найду себе музу, девушку, которая будет вдохновлять меня на рыцарские подвиги, пока не влюблюсь по-настоящему и пока не полюбят меня, буду довольствоваться вспомогательными веществами, которые позволяют существовать в сером и совсем неинтересном мире. Как найду ее, ту самую, так сразу и соскочу.
Чего я только не пробовал из легких наркотиков и потяжелее, но твердо знал, что на героин, что чистый, что с примесями снежка или фена никогда не решусь. Вмазываться по-черному – удел не для меня, ведь я не конченный нарик, и никогда не опущусь до такого состояния. Да и уколов боюсь с детства, так что мне страшное будущее героинщика не грозит. А так веселенького хапнул немножко, раскурил, и никаких проблем, суета отходит на второй план, а вместо нее появляется умиротворение и какое-то чувство сродни подобию внутренней гармонии, то есть, согласию души и тела. А так бы лучше вообще не просыпаться, чтобы не видеть ту гнусть и неискренность, что круглосуточно вертится вокруг меня, изо дня в день мозолит глаза, из года в год.
Для того этим занимаюсь, чтобы не чувствовать грусти и тоски по нормальной жизни, которой
И это надо было умудриться так налажать на первом курсе… Уйду оттуда, а куда дальше, чем заниматься, вообще не знаю. Ничего не хочется делать, обременяться работой и семьей неохота. Лучше жить в свое удовольствие и не меняться, не подстраиваться под обстоятельства. Благо, возможности семьи позволяют мне не работать, а отцовских денег хватит, чтобы вообще никогда не работать.
К отцу на шахту я ни-ни, потому и придумываю себе странные занятия, чтобы избежать той незавидной участи связать собственную жизнь с углем. Отец по настоянию деда водрузил на себя шахту, кинул этот тяжкий труд на свои плечи, хоть и ненавидел эту работу и это место с детства. Он мечтал стать музыкантом, но не стал. А я, в отличие от отца, более независим и не стану плясать под дудку своей родни. Не нужно мне шахтой заниматься. Когда отец умрет, я ее просто продам. Неизвестно, правда, кто быстрей сыграет в ящик, я или мой отец. Сдается мне, что он переживет меня и остальных своих детей, вместе взятых. Ничего его не берет, проходимца такого. Даже зараза к нему не липнет.
Я не завидую и совсем бы и не прочь сдохнуть поскорее, да вот мать жалко. Не могу ее оставить одну. На отца гулящего и живущего своими наслаждениями, никакой надежды нет.
Да и была ли она когда-нибудь, та надежда на папочку? Я единственный мужчина в своей семье, в которой отец – всего лишь редкий гость, который приходит, чтобы дать денег.
Как хорошо, что мой день рождения проходит далеко от города. Никто из предков не позвонит и не заставит возвращаться домой до одиннадцати вечера. Они предоставили мне полную свободу действий, а столь редким шансом просто грешно не воспользоваться.
– Алекс, тут такое дело, брат… У нас пойло кончается.
Муратик, мой заморский товарищ из зажиточной семьи, оставшийся со мной в друзьях еще со школы, а ныне напарник по ходкам за приключениями, да и просто уматный пацанчик, с которым у нас во многом сходятся взгляды, подсел рядом со мной и девицей и заворчал с типичным для его национальности акцентом, который он тщетно пытался искоренить в себе.
– Вах, эти лошади выжрали почти все шампанское, а у них ни в одном глазу! Давай еще, говорят. – продолжал гневаться он. – Вот же глотки луженые нам попались, не напоить их просто так. Надо было других брать, менее прожженных, которых Малик нам предлагал, а эти быстрее нас спать уложат, чем сами накачаются…
– Не кипешуй, брат. Все под контролем. Не уложат нас, Муратик. Мы с тобой стойкие. А те, что у Малика в хозяйстве, бесполезные, по крайней мере, их подавляющее большинство. Я как-то слышал от знакомого, что Малик нечестный тип. Толкает плохой товар за высокую цену, а за хороший загибает так, будто за элиту. Хочешь кайфануть? – я предложил ему сигаретку, которую курил сам. – На, бери, полегчает. Отвечаю, трава улетная.
– Нет, Алекс, я этим делом не балуюсь, ты же знаешь.
В этом увлечении Муратик меня не понимал, потому как не признавал наркотик ни в каких его видах. В его семье, сугубо традиционной, травка и другие наркотические вещества с подобным действием запрещены по религиозным соображениям.