Алекс Войд
Шрифт:
Глава 15
Глава 15
Тот, кто решил подставить меня, априори подставил и моего отца, значит, срыв сделки кому-то на руку. Но кому? Видимо, в Российской империи есть те, кому невыгодно, чтобы мы продавали нефть в Америке. Или же какой-то крупный бизнесмен из другой страны хочет перехватить этот контракт себе, не допуская нас к сделке.
Возможно, кто-то стремится подорвать положение князя Романа Глебовича и завладеть его бизнесом. Короче говоря,
Проблемы следует решать по мере поступления. Тем не менее, жизнь — игра в шахматы, и желательно продумывать ходы наперед, чтобы понимать, как действовать в текущей ситуации, чтобы избежать слабых звеньев в последующей цепочке действий.
Результат будет один, но вероятностей масса. Чтобы разобраться в них и просчитать каждый ход, потребуется время. В тюрьме у меня его будет предостаточно, но одному мне не справиться. Пока что придется опираться на собственные рассуждения и делать то, что в моих силах. Не стану больше заморачиваться по пустякам.
Следователь вскоре сообщил, что на меня завели уголовное дело, так что пришлось направляться в одиночную камеру. Хотя бы за это спасибо, что не в общую. Меня посадили туда на тот срок, пока идут разбирательства и проводится экспертиза. Но в камере я провел всего один день, после чего вызвали на допрос.
Я вошел под конвоем из двух охранников в кабинет, где уже ждал следователь. Раздражало отсутствие адвоката и полная свобода следователя в данном вопосе. Судя по его выражению лица, он был настроен против меня, и предстоял непростой разговор.
Жизнь впервые повернулась ко мне не лучшей стороной, но это меня не сломало. Я старался сохранять спокойствие и думать адекватно. Однако я не могу полностью ручаться за свои последующие эмоции и чувства, ведь все зависит от поведения следователя. Если он начнет гнуть свою линию и давить на меня, я вполне могу потерять самообладание. Ведь справедливость возможна только там, где есть диалог, а не безумный монолог.
Я сел на холодный металлический стул, приваренный к полу. Напротив за столом устроился следователь.
— Итак, Алекс Войд, — начал он первым, скрестив руки на столе, — вы обвиняетесь в убийстве Вадима Глебовича…
Я перебил его. Он начал разговор официально и издалека, словно я был не человеком перед ним, а лишь картонным персонажем. Скорее всего, это у него профессиональная деформация из-за долгих лет работы. Тот видит в людях только преступников и относится ко всем с подозрением.
Но это не красит его как полицейского, ведь достойный представитель закона не должен так себя вести. Профессиональная деформация — всего лишь удобный предлог для людей вроде него, чтобы скрыть свою мерзкую сущность за маской профессионализма.
— Где ваше «здравствуйте» или хотя бы «добрый
Не следует обращаться со мной, словно я тень. В конце концов, сейчас решается моя судьба, пусть даже это и не судебное заседание. Но его поведение свидетельствует о том, что ему наплевать на людей и их разрушенные жизни.
Мне тоже в основном безразличны чужие проблемы, но, черт возьми, я не на работе. Одно дело — не испытывать чувств к случайным прохожим, другое — находиться на службе, где от твоих действий зависит чья-то судьба.
— Я не люблю тратить время на пустую болтовню, — отрезал он.
Какой нелепый ответ. Неужели следователь так торопится? Как он может трезво оценивать ситуацию? Или за годы службы он научился быстро мыслить и анализировать? В любом случае, мне это не по душе. Я надеюсь, что расследование было проведено тщательно.
— Почему я обвиняюсь в убийстве? Есть ли на ноже мои отпечатки? — раз уж адвоката мне не предоставили, придется защищаться самому.
— Нет, мистер Алекс, — он покачал головой.
— Тогда почему я сижу в камере?
— Сейчас объясню, — ухмыльнулся он, предвкушая момент, когда начнет перечислять факты. Послушаем его аргументы. Следователь начал излагать абсурдные предположения: — Мистер Алекс, вы могли стереть свои отпечатки с оружия убийства. Однако экспертиза подтвердила, что кровь на лезвии принадлежит Вадиму Глебовичу, и мы нашли нож в кармане вашего пиджака.
Из-за этого меня собираются осудить? Он вообще слышал о презумпции невиновности? Это недопустимо!
— Я понял вас, — кивнул я. — Но не кажется ли вам странным, что если бы я действительно стер отпечатки, то почему я не удалил бы кровь с лезвия? Это было бы глупо.
— Это может указывать лишь на то, что вы оказались недальновидным, — с иронией произнес он. — Или же вы запаниковали и не успели удалить кровь. Но факт остается фактом: лезвие ножа соответствует ранам на теле покойного.
Как мягко он стелит, да только бы башку об эту постель не разбить! Но я не дам себя так легко обвинить.
— Понятно, — я посмотрел на него с недовольством. — Но есть ли свидетели, которые могли бы утверждать, что я убил Вадима Глебовича? — спросил я, зная, что свидетелей нет, ведь я невиновен.
Да, и к тому же, даже если бы свидетелей подкупил заказчик покушения, то это тоже было бы абсурдом, потому что иначе те сразу же ломанулись к князю и показали бы на меня пальцем. Однако ничего подобного не было.
Они могли, конечно, дать ложные показания позже, сославшись на шокированное состояние и страх. Сказали бы, что я им угрожал. Так что остаётся лишь дождаться ответа, чтобы примерно прикинуть глубину дна, на котором я оказался. Но следователь отрицательно помотал головой на мой вопрос и это всё же плюсик в мою пользу, хоть и малый. Во всяком случае, так будет легче вести защиту в суде.